Он хмыкнул, но не успел ответить. Вернулся Виг:
– Я понимаю, что вы попали в серьёзную передрягу. Поэтому у вас в голове немного поплыло. Но надо обо всём забыть и сосредоточиться на спасении вас и ваших друзей. Ещё ничто не потеряно. На вопрос же отвечу так: для меня это самая реальная реальность. Погибли мои близкие. И я живу только тем, чтобы воплотить в реальность мою жажду мести. Зло должно быть наказано. Таков закон развития общества. Если оно, конечно, хочет развиваться и дальше. Мы с вами находимся на реальных передовых позициях реального противостояния Добра и Зла. Мы должны победить. Мне кажется, что вас ко мне прислало само провидение.
Я устала слушать его высокопарные наставления. Мне вообще не нравится эта тема, когда в фильмах начинают рассуждать про особую роль Америки в борьбе за Демократию и про супергероев, призванных спасти Мир. Поэтому я постаралась перевести разговор в реальность насущных проблем:
– Что это? – указала я на свёрток, который Джонатан держал в руках.
– Это? Идите сюда.
Он убрал со стола всю посуду и расстелил на его поверхности свёрток. Это был видавший многое на своём веку плакат молодого Майкла Джексона, на котором он, глазастый, красивый и кудрявый стоял в чёрной приталенной куртке, украшенной металлическими клёпками, бляхами и молниями. Три красные буквы составляли название концерта: «BAD». Я уже было начала думать, что это как-то связано с его рассуждениями о Добре и Зле, но Виг в это время перевернул плакат на другую сторону, и там оказалась какая-то рукотворная схема. Для меня любая схема хуже китайской грамоты. От рассматривания чертежей я не ощущаю ничего кроме головной боли. Но Уилла она крайне заинтересовала. Парень прилип к бумаге, на которой карандашом были нарисованы многочисленные линии, сопровождаемые буквенными комментариями:
– Это схема отеля?
– Да! Я её нарисовал на начальном этапе, когда плохо разбирался в коммуникациях. Давно уже не пользуюсь этой схемой, так как каждый из её участков я сотни раз протёр своими башмаками и коленками. Вот смотрите. Это отель. В пентхаусе живёт Пол Муленберг. На пятнадцатом этаже обитает его придурковатая мамаша, в номере которой вы побывали.
– Эта старуха его мать? – не удержалась я от вопроса.
– Да. Если судьбе будет угодно вам снова с ней встретиться, держите ухо востро. Она не просто сумасшедшая бабуля. Это жестокая, беспринципная, беспощадная бестия. Теперь смотрим ниже. Вот двор, где мы с вами встретились в первый раз. Здесь прачечная, лифты. Вы спустились на нижний уровень. Я там тоже бывал, но в отличие от вас не нашёл секретного ключа, чтобы открыть потайную дверь. Давайте я сразу помечу на карте: стена открывается поворотом крана брандспойта. За ней расположена нарколаборатория, которая снабжает этой дрянью всю Калифорнию. Я посылал анонимные письма в полицию, в которые даже вкладывал фотографии с мордами наркобаронов. Но очевидно, что у Муленберга в нашей полиции всё схвачено и за всё заплачено. Хотя здесь, как ни странно, всё наоборот. Руководство Лос-Анджелеса, в том числе и полицейское, по особому графику посещает казино, где оставляет фиксированную сумму проигрыша. Это, по-видимому, единственная в мире коррупционная схема, в которой не преступники платят власть предержащим, а наоборот. Странно всё это. Загадка, над разрешением которой я бьюсь все эти годы. Ладно, вернёмся к нашим баранам. Через потайную дверь вы попали в лабораторию. Это был отчаянный шаг. Вам просто повезло, что смогли выбраться оттуда живыми.