Я хохотнула и весело сказала:
— Я уж подумала, что ты о моём старшем брате Кейлобе.
— Так у тебя же старший брат Лютер? — с непониманием уточнила она.
— У меня два старших брата — Кейлоб и Лютер, два младших — Джонни и Стивен, и две сестры — старшая Нийна и младшая Люсия.
— Ого! — изумилась Лиза. — Это с тобой получается семеро детей!
— Мои родители очень друг друга любят.
— Заметно, — со смешком ответила девушка и произнесла с азартной улыбкой: — Килиан тоже очень даже ничего так.
— Ты о чём? — с деланным удивлением спросила я.
— Ой, только не надо тут дурочку строить, — с пониманием протянула девушка. — Только слепой бы не заметил, как он на тебя смотрит и чуть ли не облизывается. Ты ещё явно Эдмону нравишься. Он тоже постоянно на тебя смотрел, как голодный на жаркое.
— Знаешь, этот демон с самого начала с чего-то ко мне прицепился, — пожаловалась с раздражением. — Грубит, хамит, а вот теперь ещё и кричит.
— Просто он ревнует, — со смешком пропела Лиза.
— С первой минуты знакомства? — с сарказмом спросила я и покачала головой. — Странный он какой-то и бесит меня сильно.
— А Килиан? — спросила Лиза, лукаво посмотрев на меня.
— Честно? Он меня раздражает, — призналась и добавила: — И не люблю я, когда у парней длинные волосы.
— Эх, тот бесит, тот раздражает, у того не та длина волос, ты до старости привередничать собираешься?
— Знаешь, ты сейчас говоришь, как моя мама и сестра.
— Так, может, нужно прислушаться?
В ответ я промолчала.
На всё про всё, в смысле искупаться, намазаться маслом, выкраситься, поболтать и одеться, у нас ушло больше двух часов, но нас никто попрекать не стал, насчёт женской привычки задерживаться, так как "жениху" потребовалось не меньше времени.
Одежда — это отдельный разговор. Если Килиан был в просторных белых штанах и в неком подобие на халат, у которого, казалось, кто-то срезал снизу пару красных пуговиц. То я выглядела так, словно взяли простынь и прорезали в ней дырку размером с мою талию. Потом пришили к дырке пояс, чтоб эта, с длиной нетяжкой сказать, "юбка" в самый ответственный момент с меня вдруг не соскользнула. Хотя даже если бы она с меня и соскользнула, то обнажить все равно ничего не смогла бы из-за второй простыни, которая уже была одета мне на плечи. А если бы и эта простынь каким-то запредельным чудом с меня бы соскользнула, то никто ничего все равно бы не увидел, так как на моей голове была третья и самая длинная простынь, у которой было вырезано "лицо", и этот вырез уже был затянут красной мелкой сетчатой тканью.
Абсурд заключается в том, что это на самом деле были простыни, которые ко всему ещё и в быту потом будут использоваться. Первая — во время брачной ночи, вторая — во время рождения первого ребенка, третья — во время второй.