При Карахе мир царил десятилетиями. Исключение – мелкие стычки между землевладельцами да наёмными отрядами. Они не в счёт.
Айюрр никак о себе не напоминал. Купцы с запада снова зачастили в Кирах, разведав (или прорубив в лесах) новый путь – минуя центр страны и заставы обоих упрямцев, Айюрра и Маерра. Я не чинил им никаких препятствий. Они только покупали и ничего не предлагали взамен. Причём брали не только нир, оконное стекло и зеркала. Охотно вели торги с купцами, прибывшими из низовий реки.
В планах появился новый пункт по окончании постоялого двора: биржа и склады. Пусть торгуются, пусть хранят товары. Только платят.
Многие изъявили желание осесть здесь, около излучины реки. Отчего же нет? Я озвучил цену земли, но только в аренду на пятьдесят лет. Глейство – моё! А потом – Моиса. Разметил, как станут дома, преображая окрестности замка в городок.
Сомневались. Чесали репу. Потом начали нести серебро за участки. По моим подсчётам, его вполне хватало, чтоб завершить строительство «логистического центра». Узнал, что самые предприимчивые умудрились перепродать право аренды на самые сладкие участки – у складов – в два или даже в два с половиной раза дороже, чем уплатили мне.
За половину цены (жабу чуть инфаркт не хватил!) нарезал кусок под строительство храма Моуи. Храм – громко сказано, скорее деревенская церковь. Как в Дымках. На возведение пожертвовал что-то символическое. Духовники зарабатывают достаточно, чтобы оплатить стройку самим.
Наконец, в июле родился младший сын, и Мюи выбрала ему имя – Камирр. Я больше хотел бы Петьку, Вовку или Ваську, но в Мульде свои обычаи. Дитя называет мать. А поскольку младший тоже оказался рыжим, клыки – дело наживное, Мюи сочла, что ему непременно нужно что-то типично антское, рычащее.
Измотанный хозяйственными хлопотами за день, я без задних ног валился на кровать. Среди ночи сквозь сон слышал детский плач, через несколько секунд – колыбельную песенку Мюи. Она всегда вставала сама, колыхала Камирра и не беспокоила супруга. Железная женщина! А я – самый счастливый на свете отец и муж.
Кусочек личного счастья нашёл даже Бобик: торговец каросскими волкодавами нашёл его вполне подходящим и повязал. Не знаю, насколько псу свойственны родительские чувства, но само свидание ему понравилось. Морда лучилась от восторга. Каждый день обшаривал весь Кирах, вынюхивал: не завелась ли здесь другая сучка, желающая продолжения рода?
Возможно, ему снова повезло. Собаки менее разборчивы.
Словом, жизнь удалась у всех. Но неприятное предчувствие терзало душу. Не может так хорошо быть всегда! А плохие предчувствия никогда не подводят.