Мама, видимо, много разболтала Клаю. Но почему-то не сказала кое-чего важного. Неприятного для Насти.
Он насупился. Снял руку с рукояти меча, теребившую навершие. Потёр лоб.
– Почему ты мне не сказал? До свадьбы с Настей… Я не разобрал в первую брачную ночь, подозревал, что не первый у неё… Дерьмо пырха!
Он бы не послушал. Когда я привёз Настю в Корун, брент смотрел на неё единственным органом – из штанов. Только теперь приоткрылись иные органы чувств.
– Потом решишь с ней. Ваше дело. Внутреннее. Семейное.
Помолчав, он возразил:
– Мюи мне тоже семья. Даже больше. И её будущий сын, мой внук… Стало быть, и ты, её муж, – мой родственник.
Прогресс! Но я решил дожать.
– Родственник – колдун? По-прежнему держишь зятя за колдуна?
– Да нет же, пырх меня забодай! Ну не разбираюсь я в этих делах… Прости! Только верью больше к нам не выпускай. От его вида мороз по заднице.
В этот момент Клая ткнул мордой Бобик: мы приехали, а где угощение?
Брент позвал нас внутрь. В сторону Насти даже не глядел.
Похоже, первая романтическая влюблённость сошла. Тесть столкнулся с противоречием, старым как любой из наших двух миров: женщины – постоянный источник неприятностей для мужчин, но без женщин никак. Значит, и без неприятностей не обойтись.
Святилище Подгруна напоминало всё, что угодно, только не часовню, не дацан, не синагогу. Не рощу. Просто высохший колодец с бревенчатыми стенками, перекрытый сверху крышей из дранки. Внутрь вела лестница.
Сморщенный старикашка спустился первым. Брать масляную лампу или иной светильник запретил категорически. Подгрун живёт во тьме, свет не любит.
Прежний смотритель «храма», рекомендованный Мюи, умер. Нынешний мне категорически не нравился.
Я спустился вторым. Стал на песчаное дно. Почитатель Подгруна опустился на колени и начал бормотать какой-то длинный текст, его мой переводчик не разобрал. Слова перешли в заунывные завывания.
Было сумрачно и тесно. Два квадратных метра на двоих. Немного сыро, несмотря на мороз вверху.
Дед закончил, наконец.
– Придёт?
– Всегда приходит. Но не сразу.
– Сколько ждать?
– Может и день. Уйти нельзя. Обида.
На обиженных воду возят… А если обиженный – бог?
– Как хоть он выглядит?
– Не святотатствуй в доме бога. О Подгруне нельзя говорить. Сам увидишь. А придёшься ему не по нраву – никому и не расскажешь. Не выйдешь отсюда живым!
Ой как страшно…
– Может, лучше сразу сбежать?
– Бесполезно. Он тебя запомнил. Угодишь в расщелину, провалишься под землю. Прямо в его объятия.
Мдя… Или Верун не соврал, этот – худший вариант Тенгруна?
Я приготовился к долгому ожиданию. Не из страха. В любом случае не избежать спуска под землю, клеить гешефт с очередным всемогущим. Раз уж начал – придётся ждать.