— Ну что, присядем на дорожку, — сказал папа, опускаясь на подоконник.
— И сесть не на что, — мама осмотрелась.
— Ничего, постоим, — сказала бабушка, оставляя веник. Прислонив голову к стене, закрыла глаза.
— Всё, уезжаем, — вздохнула мама.
Без мебели, без телевизора, без люстры комната имела жалкий вид: по стенам бежали трещины, на потолке торчали два черных провода, покосившись набок, в углу стояла закопченная «буржуйка».
— Ну где вы там?! — раздался с улицы рассерженный голос дяди Мити.
Дважды вскрикнул клаксон.
— Всё, пора. Ничего не забыли?
— Нет.
И мы направились к выходу.
Первый — я с мишкой, следом — родители, замыкающая — бабушка с веником в руках.
Остановились у двери. Из дыр рыжего дерматина торчал войлок. Я потянул ручку на себя, поправил съехавший на глаза шлемофон и шагнул на крыльцо.