Итак, для начала, давайте рассмотрим исторические сведения 12 века и попытаемся в них выделить следы истины. Первое письменное упоминание о Граале, известное историкам, вышло из под пера Уильяма Мальсберийского, монаха и историка из аббатства Мальсбери, в 1140 году. Впервые он заявил, что Иосиф Аримафейский приехал в Мальсбери (как это характерно для клириков, пропагандирующих свой приход!) и привез Святой Грааль, а так же священный терновник, который он посадил в новых местах. Надо признать, что святой терновник (разумеется, от того самого куста, ветки которого стали знаменитым терновым венцом) – это удачное дополнение, если Грааль здесь имеется в виду как кубок для питья. Уильям Мальсберийский не упомянул ни о короле Артуре, ни о Круглом столе, в отличие от Гальфрида Монмутского, которого он резко критиковал (надо думать, имея на то веские причины). В письменном виде легенды об Артуре и о Граале объединились значительно позже, после взаимных агрессивных нападок и словесных баталий многих и разных авторов. Итак, с самого начала письменные сведения о Граале были спорны, и сама их противоречивость свидетельствует о серьезной борьбе, причем не только и не столько за понимание, сколько за, так сказать, обладание идеей.
Самое же первое художественное (а не историческое) изложение легенды о Граале мы находим в романе известнейшего французского трувера Кретьена де Труа "Персефаль, или сказание о Граале", написанном по заказу графа Филиппа Фландрского, который, как уточняет сам Кретьен де Труа, первый рассказал ему эту легенду. Мы не будем здесь кратко пересказывать содержание романов о Граале, как это обычно для большинства книг или статей на эту тему. Имеется в виду, что наш читатель уже немножко осведомлен, и от нашей книги ждёт больше исторического исследования и философской полемики, а не литературоведческой компиляции. Итак, вернемся к Кретьену де Труа. Интересно и знаменательно то, что повесть о Граале существенно отличается от предыдущих его романов, и главным образом тем, что автор здесь интересуется психологией именно духовного возрастания, а не любви мужчины и женщины. Этот роман не был закончен из-за смерти автора и поэтому мы, к сожалению, не можем знать до конца авторской трактовки образов. Ведь обычно эта окончательная трактовка выявляется и проясняется в конце произведения. Поэтому мы видим только то, что Грааль в романе Кретьена – это чаша для гостии (гостия – это облатка, святое причастие католической церкви). Но даже здесь мы встречаем интересные неувязки. Для гостии Грааль слишком большого размера, это как будто специально уточняется в романе, он таков, что в нем легко могла бы уместиться голова крупного животного. И Грааль почему-то вносит и держит девушка, а не священник, в то время как, вне всякого сомнения, Кретьену было прекрасно известно, что женщинам не дозволялось участие в богослужении и в таинствах католической церкви. Кроме того, вообще, слово "Роман" на французском языке означает историю, рассказанную на языке романс, который был разговорным в отличие от латыни. Этим неакадемическим языком как бы подчеркивалось, что не католические богословы оказались искателями Грааля, и не философы создавали научные трактаты о нем. Но романтические трубадуры и труверы, менестрели и миннезингеры писали свои символические поэмы. Видимо, по мнению Кретьена, только поэтическое чутье и художественно-эстетическое зрение способны отразить суть этой правды. В своих противоречиях и неувязках Кретьен дает понять умному читателю, что в них-то и зашифрована тайна, что нельзя принимать все написанное буквально.