* * *
Лина стояла с ведром в руках. Ошарашенная, оглушенная. Значит, все? Вот это вот теперь ее жизнь? Навсегда? Рабский труд в таверне. А если повезет, то кто-нибудь сжалится, в наложницы возьмет.
Чужемирку затошнило. Если б она успела позавтракать, точно вывернуло бы наизнанку… Нет. Ни за что. Никогда. Только не с ней. Она разжала пальцы. Ведро выскользнуло из рук, упало в лужу и забрызгало ей ноги, но она этого уже не чувствовала. Шаг к забору. Еще. Натолкнулась на кого-то.
— Куда идешь? Совсем ошалела?
Очередная грубость сработала, как спусковой крючок. Не видя ничего, не помня себя, Лина побежала. Она бежала к реке. К тому месту, которое поддерживало ее в тяжелые времена. Бежала со всех ног. Не оборачиваясь, ни на кого не обращая внимания. Кто-то пытался ее удержать, оттолкнула. Ей что-то крикнули в след. Нет, не слышит, не останавливается.
Все, больше нет сил. Ей сказали, что в своем мире она умерла. Значит ее судьба — смерть, значит, умереть. Никаких невыполненных предназначений. Ничего больше не надо. К черту всех и вся. Один прыжок и всë.
Главное, выдохнуть, нырнуть глубже, чтобы не хватило воздуха всплыть. Уже не страшно. Уже ждёшь этого. Как ждут конца болезни или тяжелой работы. Всё.
Вот и обрыв. Невысокий, но крутой. Внизу — мутный, бурлящий поток. Лина часто приходила сюда отдыхать, любоваться водой.
— Ну что ж, — прошептала сама себе чужемирка, покачиваясь на носках. — Смотрю на тебя, речушка, последний раз.
Вдох-выдох.
— Это очень больно.
— Что? — она не ожидала, что тут кто-то есть. Остановилась, обернулась. Глаза расширены, тело замерло, готовое к прыжку. Но остановилась.
— Прыгать, говорю, больно, — Ледяной сидел на валуне под сосной и вертел в руках нож и кусок дерева. Что-то вытачивал, какую-то фигурку. Лина никогда не видела его здесь, почему именно сегодня?
— Река холодная, — продолжал наемник. — Не сильно теплее снега. Представь: ледяная вода сотнями игл впивается в тело. Сильное течение несет тебя, сдирая кожу и ломая кости подводными камнями. Ты вряд ли захлебнешься. Здесь неглубоко. Наглотаешься воды, это да. Самое смешное, что какой бы холодной ни была вода, попадая тебе в легкие, она обжигает. Сильно. Больно. Грудь разрывается от этой боли. Тебя скрючивает и выворачивает, но даже откашляться ты не можешь, потому что течение захлестывает тебя снова и снова и крутит, как ему вздумается. Минут через пятнадцать тебя вынесет к излучине. Там спокойнее. Там, скорее всего, ты выберешься на берег. Чтобы отдышаться. Израненная в кровь, со сломанными ребрами, окоченевшая, чуть живая, но живая. И тебе не захочется еще раз бросаться в воду. Лечиться потом будешь долго.