— Виктор Корсаков.
— Без клана?
— Без.
— Стоп, — Инна нахмурилась, что-то вспоминая. — Мне знакома твоя фамилия. Корсаков… Твой отец служит в императорском дворце!
— Уже нет, — признался я.
— Разве?
— Подал в отставку на прошлой неделе.
Неприятная тема свернулась сама собой.
Из портала вывалился подросток настолько объемный, что я бы сравнил его по габаритам с нашим целителем. Не в пользу Ильи Назаровича.
Сделав неуверенный шаг, первокурсник зацепился ногой за колесико чемодана, и чуть не упал, но быстро восстановил равновесие.
— Ой, — прогудел шкаф. — Простите великодушно.
— Давайте отойдем в сторону, — предложил я.
Инна покатила свой чемодан к ближайшей скамейке.
Мы со здоровяком увязались за ней.
— Помочь? — спросил я.
Инна героически докатила баул до лавочки и поставила на торцевую часть. Смерила нас скептическим взглядом.
— А тебе как зовут, чудик?
— Прохор, — представился гигант. — Прохор Пантелеев. Воронежские мы.
«Чудик» оказался весьма колоритным персонажем. Бычья шея, бугрящиеся под серой футболкой мышцы, широченные плечи… и средний рост. Прохор оказался на голову ниже меня, при этом от смахивал на квадрат Малевича. Лицо — добродушное, простоватое, в веснушках. Сельское, прямо скажем, лицо.
Я вспомнил, что в этом мире крепостное право отменено. Как и в моем. Однако, многие крестьяне продолжили работать на помещиков. В начале двадцатого века появились фермерские хозяйства, а с укреплением кланов возникло новое сословие — клановые холопы. Звучит жестко, но суть одна. Сельские жители ограничены в правах, им не выдают айди-паспорта общего образца, а миграция в город предельно затруднена. Клановые холопы трудятся на пожизненных контрактах и не имеют права покидать свои деревни. Как по мне, такая форма найма ничем не лучше крепостничества. Впрочем, всё вышеперечисленное не отменяет одного простого факта: в деревнях тоже появляются на свет одаренные.
— Ты клановец? — уточнила Инна.
Детина задумчиво почесал репу.
Волосы соломенные, глаза карие. Ничего особенного. И всё же, этот чувак ухитрился ЧЕСТНО сдать вступительные экзамены и присоединиться к потоку. Что говорит о незаурядных способностях.
— Я простолюдин, барышня.
Чудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Барышня.
Повеяло сохой, гармонью, неторопливыми посиделками у колодца и прочими пасторальными приметами ушедшей эпохи.
— Мещанин, — кивнула девушка.
— Крестьянское сословие, — вздохнул Прохор.
— Я так понимаю, никто из нас не знает, что делать дальше.
Инна взглянула на меня с интересом.
— Есть предложения?
— Вон там, — я указал на скопление подростков, — информационный стенд.