Тропинка огибала уже знакомое озеро с противоположной стороны.
Не успел я пройти и ста шагов, как меня накрыло. Вспышка — и в мозг прорвался шквал образов. Чужие воспоминания.
Я — совсем маленький.
Бегу по лесу, пытаюсь спрятаться. За мной гонятся пятеро. Всем — по пять-шесть лет. Браты, горячо любимые сестрички и их отмороженные друзья. Бросаются шишками. Улюлюкают. Хотят накормить меня иголками и вымазать лицо какой-то дрянью. Взрослые не обращают на детские шалости ни малейшего внимания. Отца вообще не видно — он большую часть дня находится в императорском дворце. Если же государь отправляется в путешествие по стране, его щит бросает семью на несколько недель…
Спотыкаюсь, падаю.
Боль в ложыжке.
Мне плохо, я кричу, и это привлекает ватагу мучителей. Меня обступают, смеются, дразнят обидными словами. Должны быть гувернеры, приставленные к нам, где они? Никого нет… Вот ко мне приближается маленький мальчик с перекошенным от садистского удовольствия лицом. Это Рома. Его сложно узнать, но задремавшая память носителя вываливает кучу фактов…
Сам того не заметив, я схожу с тропы, прислоняюсь к шершавому сосовому стволу и пытаюсь удержаться на ногах. Меня шатает, в голове перемешиваются две реальности.
Гадство.
Новая вспышка.
Я просыпаюсь в своей комнате от леденящего ужаса. Мне тринадцать. Я бездарен, ничего не умею. В комнате царит ночь, она когтями вцепилась в мой измученный разум. Я не понимаю, что происходит, очень страшно. Какие-то твари из порубежья пытались меня сожрать, я отбивался от гигантских спрутов, тонул и падал в бездну…
Как тебе сны, братик?
В голове звучит противный голосок Лены. Той самой менталистки, что атаковала меня в обеденном зале. Ленка унаследовала родовые способности своей мамы — одной из жен моего дяди. И активно тестировала рвущуюся из неведомых глубин силу на затюканном слабаке.
Отброс.
Так меня называли дражайшие родственники.
А еще — говноед, бездарь, позорник, дрищ.
Наверное, поэтому я особо не любил свою семью. Мать пробовала меня защитить, но у нее не всегда получалось. Отцу было плевать — он охранял государя, укреплял влияние рода. Дед плел интриги с представителями сильнейших питерских фамилий. Дядя служил верой и правдой своему отечеству, воевал в удаленных дистриктах. Мы были предоставлены сами себе, матерям и гувернерам, которых ни во что не ставили.
Стоп, почему «мы»?
Это не я терпел унижения и бегал от малолетних придурков. Это жизнь моего предшественника. Хватит уже страдать, приходи в себя, Макс!
Мысль простая и отрезвляющая.
Усилием воли я остановил поток нахлынувших воспоминаний.