Я держалась. Долго держалась. Но мерзотность индюка зашкаливает, и мое терпение лопнуло, разлетелось по комнате, и я готова даже ценой жизни защищаться. Помру, но гниде не дамся! Хватаю нож и сжимаю в руке. Он не обращает внимания на это. Он вообще странный. Продолжает на меня смотреть. Моргает. И не вижу гнева на лице.
- Ты изменишь свое мнение, когда попробуешь королевской ласки, - и говорит он теперь иначе, растягивает слова.
- Дари свою ласку тем бабам, которые этого хотят. А от меня отцепись!
- Удосужиться чести попасть ко мне в опочивальню… это честь. Ты знаешь, сколько наложниц мечтают… - тут он странно потряхивает головой, смотрит на меня затуманенным взглядом. Он чего, напился? Вроде нет…
- Я с радостью уступлю им место, скажи, кого позвать, мигом организую, - только, по-моему, ему пофиг на мои слова. Даже если его трехэтажным матом сейчас покрою, не отреагирует.
- София… - бормочет и… утыкается рожей в свою тарелку.
- Индюк?! – зову, затаив дыхание. Никакого ответа.
Тогда набираюсь смелости и тычу его вилкой в руку. Ноль реакции. Сильнее. Ничего. Даже не пошевелился.
Вот оно счастье, привалило! Надо ловить момент! Не успела я сообразить, как использовать предоставленную возможность, как дверь в королевскую спальню открывается. Оборачиваюсь, сжимаю нож в одной руке, вилку к другой. Я готова к атаке.
Во всем черном, в неизменной маске в спальню короля входит Дарки. Невозмутимо оглядывает открывшуюся его взгляду картину, словно именно это он и ожидал увидеть.
– Это ты его вырубил? – зачем-то еще сильнее сжимаю в руках свое орудие.
– Ага, – проходит к столу. Поднимает индюка, смотрит в его лицо в потеках жира и прилипшей зелени.
– И что теперь? – морщусь от отвращения. Зрелище вызывает рвотные спазмы.
Как это недоразумение стало королем? Как стало, еще можно понять – по наследству. А как он управляет миром?
– Надо его уложить, – поднимает индюка, не прилагая каких-либо усилий, укладывает на кровать.
– И, типа, скажем утром, что все было? – смотрю на него со злостью и чувством благодарности.
Дарки оставил меня тут с ним! А что, если бы дракон не стал есть и пить? А сразу бы на меня накинулся? С другой стороны, ему не все равно, он меня не оставил. Только вопрос, чей зад он прикрывает? Понимал ведь, что в отчаянии могу выложить правду. Пусть меня бы это не спасло, но и его бы закопала. Так что пока не знаю, как реагировать, и уж тем более сложно даже представить, какие мысли крутятся в инквизиторской башке.
– И он наивно поверит, так, по-твоему? – ухмыляется. Но кроме этого, есть некая иная эмоция в его глазах, завораживающая и пугающая одновременно – предвкушение.