А вот громко возмутиться ― да, смогла.
— Да как вы смеете! — проговорила, глядя в его склоненное надо мной лицо. — Немедленно отпустите!
— Вам не этого хочется, — возразили мне. И не отпустили. — А вот этого.
Его губы все же накрыли мои. Стали ласкать их умелыми, нежными движениями, приручая и покоряя. На секунду я замерла, но уже в следующую показала зубки. Вот именно, укусила нахального дракона.
— Никогда больше не делайте этого, — проговорила, мстительно наблюдая за тем, как Бэлтрен Драко касается собственной нижней губы, а после с некоторым удивлением смотрит на оставшуюся на пальцах кровь. — Я вам не Лусия Ортис, со мной нельзя обращаться подобным образом. Я уже сказала, что никогда не стану вашей любовницей, и готова повторить это хоть тысячу раз.
Маневр сработал, Бэлтрен выпустил меня из захвата. Но мое сердце все еще колотилось бешено, а грудь высоко вздымалась. Я воинственно тряхнула волосами и грозно воззрилась на Бэлтрена.
Однако следующие его слова заставили меня растерять боевой пыл.
— Я передумал насчет любовницы, — проговорил он, хищно сузив глаза. Губа его уже не кровоточила — зажило все, как на драконе. — Я выбрал тебя, Каталина, и ты будешь моей. Пусть я не помню прошлого, но в одном уверен абсолютно: мы созданы друг для друга.
— В этом вы так же неправы, как в том, что ваше имя Фернандо Гомес, — возразила я. — Так и быть, по закону гостеприимства не выгоню вас ночью из дому и даже позволю заночевать в своей постели. Но без меня. А завтра утром вы покинете навсегда это место. Вы и ваша жуткая собака. Мне все равно, где вы станете жить и что делать до того момента, как к вам вернется память и силы. Я и без того терпела ваши выходки слишком долго.
— Поступив так, вы совершите ужасную ошибку, Каталина, — проговорил дракон, спокойно укладываясь в постель и укрываясь одеялом. — Я нужен вам так же, как и вы мне. И с этим уже ничего нельзя поделать. Уверена, что не желаешь разделить со мной постель?
Он нахально приподнял край одеяла и усмехнулся.
А я топнула ногой и, прихватив свою подушку, направилась в комнату Антии. Прилегла рядом с ней, но так и не смогла толком выспаться. Все потому, что в голову лезли разные дурные мысли, а еще невыносимо чесалось левое запястье.
Антия встала первой и ускакала в кухню, мурлыкая что-то радостное под нос. А я поднесла руку к глазам и обомлела.
— Это что еще такое?.. — шепнула испугано.
Левую руку повыше запястья, словно широкая лента, охватывали рунические письмена. Надписи переливались и горели огнем, но при этом не обжигали. Только все еще чесались, как заживающая ранка.