– Если была она, – напомнил Варфоломей, – не знаем еще.
Аграфенов, отсморкнув сопли в носовой платок, сказал:
– Тут странное что-то, ребята, вот мне пять-шесть лет было, когда я однажды на гвоздь по глупости наступил, вонзился он, значит, сквозь подошву шлепанца – аж вспомнить дурно! – я так орал, а уж кровищи вылилось, ей-богу, полведра! Сплошь и рядом кровью замарано все было, а меня ведь еще приятель мой до дома сопроводил, сколько выкапало крови, забрызгано, замызгано все начисто, аж шлепанец хлюпал, пропитавшийся насквозь! А без приятеля моего, который мне удружил плечом, мне вовсе ползти бы пришлось, как фронтовику безногому, и ору было дай боже, улицу на уши поставил, народ повыбегал, думали, режут меня маньяки или бездомные собаки в клочья разрывают, а тут – ни капли крови! – как может такое быть-то?
Варфоломей и Данила брызжуще-кудахчуще посмеялись, и, взяв дощечку, возвратились к служебному ВАЗ-2101, откуда Ламасов – пока Данила запечатывал улику в полиэтиленовый пакет, а Аграфенов стоял, хрипло-простуженный, сморкаясь в платок, – радировал оперативному дежурному горрайона внутренних дел, чтобы незамедлительно по факсу главврачам всех поликлиник района были направлены ориентировки на подозреваемого, листы с описанием примет, одежды и изображения, полученные с видеокамер; есть вероятность, что мужчина с проникающей раной от гвоздя на правой ступне уже обращался за медицинской помощью в хирургическое отделение скорой помощи прошедшей ночью или вечером, с половины десятого или в дальнейшем еще обратится прививаться от столбняка, и, откашлявшись, Варфоломей распорядился, чтобы в места возможного появления подозреваемого направили группы суточного патрулирования, в каждую группу включить от двух до трех оперативников в штатском…
Варфоломей радировал отбой и размял руки, а потом втроем они погрузились в машину, и Варфоломей показал Даниле жестом объехать дом, потому что хотел заглянуть к Акстафою.
– А если ошиблись, – спросил, гнусавя, сидящий на заднем сиденье Аграфенов.
– В смысле? – повернул голову Ламасов.
– Крови-то не было, – сказал Данила.
– Ну, – Ламасов безразлично пожал плечами, – ошиблись и ошиблись, лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть. К тому же, друзья-товарищи, деревяшки этой кусок не просто улика – но, не побоюсь этого слова, символ! Это кусок дерева, просверленного самими жрицами Весты и предвещающего нашу с вами удачу, это вещица, отмеченная невидимым огнем, который отмечает все невидимые человеческому глазу вещи!
Варфоломей договорил и поглядел, горит ли у Акстафоя свет.