– А что по волосам? Пострижен Глеб коротко или волосы отращивает?
– Ну нет! Он коротко пострижен. У него кучерявые волосы, как у меня, поэтому он их постоянно сбривает. Не отращивает.
– А место учебы?
– Колледж политехнический на Сверидовской пять, – сказал Акстафой, – Глеб у нас на производстве радиоаппаратуры работать планирует…
– Хорошо для него. А фотография сына у вас есть?
У Акстафоя, уже подозревавшего неладное, глаза округлились.
– Бог ты ж мой, – пробормотал он бескровным губами, – фотография? А Глеб что? Не вернулся домой? Мне ведь Юля…
– Нет, нет, – успокоил Варфоломей, – мне для дела нужно.
– Для дела!? В конце концов, в чем мой сын провинился-то!?
– Я просто хочу проработать все версии… есть у вас сыновья фотография или нет? Я ее вам непременно возвращу лично.
– Я требую объяснений, – настаивал Акстафой.
Варфоломей покачал головой:
– И я, Алексей, не отказался бы.
– А я вам все, черным по белому, начисто рассказал.
Ламасов снова протянул ему листы с номерами.
– Черным по белому, говорите?
– Да, так и говорю.
– А я вот хочу ваше внимание еще на одну деталь обратить, – и Варфоломей указал пальцем, – по-моему, значительную!
– Ну, я смотрю… и что?
– Поглядите-поглядите повнимательнее, здесь отражено время начала соединения и его длительность. Это второй звонок, то есть от вас – в квартиру Ефремова, сделанный через несколько минут после того, как вам позвонил Ефремов.
– Ну… и?
– И если на первый звонок – к вам! – как вы видите, не было ответа. То когда вы перезвонили Ефремову, указывается время и дата звонка – а также, самое интересное! – время начала, что я подчеркнул красной линией! – и длительность соединения, которую я подчеркнул волнистой красной линией, это ясно?
Акстафой промолчал.
– Понимаете, что это значит? А это значит, Алексей, что вы сделали звонок Ефремову – и кто-то поднял трубку! – и Ламасов театрально, хлестко хлопнул себя по лбу. – Но кто? Ведь – по вашему собственному заявлению! – вы позвонили Ефремову, когда тот уже был застрелен – и не мог ответить, а преступник, застреливший его, скрылся с места преступления. Так кто же, в конце концов, вам ответил? А-а? С кем и о чем на протяжении двадцати секунд вы разговаривали? Эти вопросы, эти мельчайшие неувязки не дают мне спокойно, мирно спать! Я ломаю над ними голову, а потому и прошу вас, Алексей, как сознательный гражданин сознательного гражданина, будьте ко мне милосердны и благосклонны, верните мне спокойный мой сон!
Акстафой тупоумно-изможденно изучал цифры, пунктиры и многоточия, неожиданно осознав, что дико, безумно устал.