— Где наши друзья? — Яз повернулась, осматривая склоны.
— Остались позади. — Стержень-корень отмахнулся от вопроса, рассеянно махнув рукой.
— Где позади?
— В городе. Куда ушла твоя звезда.
— Тогда почему только мы? Почему ты? — спросила Яз.
— Это здания? — Турин прикрыл глаза рукой. Вершина горы вырисовывалась далеко над ними, теперь окрашенная восходящим солнцем в золотисто-красный цвет, и на самой вершине, казалось, находился сверкающий город. — Что это за место? Оно настоящее?
Стержень-корень печально покачал головой
— Это место построено по образцу древней веры, одной из старейших, которые когда-либо взращивал наш вид, и, при всей своей дряхлости, разумы городов считают себя богами этой веры. Это их собственная версия восхождения Пропавших. Пропавшие переместились дальше —предположительно, на более высокий уровень. Разумы городов попытались скопировать их. Это, — Стержень-корень повернулся лицом к горной вершине и развел руками, — их Олимп. Их собственный золотой город, имитирующий то место, куда, как они воображают, ушли Пропавшие. Разумы городов даже извратили свои имена, чтобы приблизить их к именам богов. Возможно, это облегчает их совесть — они считают себя богами и поэтому, дескать, имеют право уничтожить нас.
С этими словами он отвернулся от них и начал подниматься в гору.
— Подожди! — Турин закричал и бросился в погоню. — А мы не можем... убежать? Мы, что, просто сдадимся и позволим ему нас убить?
— В этом месте действуют законы. — Стержень-корень продолжал идти. — Они предлагают некоторую защиту, но они же нас ограничивают. Был вызов, и мы должны ответить на него.
Гора, независимо от того, была ли она построена из снов или лжи, казалась достаточно реальной и лезть на нее было довольно утомительно. Пояс облаков окружал склоны под ними, и, направившись вниз, они попали бы в слепой туман неизвестной глубины.
Турин споткнулся и задел коленом камень. От боли на глаза навернулись слезы, но вода-чувство подсказало ему, что все это было не по-настоящему. Яз стоически шла за ним, все еще сжимая свое запястье.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил ее Турин.
— Как будто мне отрубили руку, обрубок обожгли горящей звездой, а рану грубо зашили.
На это у Турина не нашлось ответа. Их путешествие на Олимп было редким временем вдали от Эрриса, который был их постоянным спутником со времен Черной Скалы. Это было практически уединение, если не обращать внимания на Стержень-корня, который, казалось, погрузился в собственные мысли. И все же все слова, которые давили на губы Турина в течение стольких долгих, тяжелых недель, теперь высохли у него на языке. Сейчас не время. На фоне боли Яз его потребность — рассказать ей о своих чувствах — казалась эгоистичной и поверхностной. Поэтому он ничего не сказал.