В одном месте он обнаружил тонкий угольный пласт, проходящий через более твердый камень. Он спросил себя, не добывали ли жрецы уголь из камня таким же образом, как Сломанные добывали звезды из льда. Возможно, эти пещеры и туннели были частью истощенной шахты.
Позже в боковой пещере с низкой крышей он нашел ржавый железный контейнер, достаточно большой, чтобы вместить нескольких человек, и установленный на четырех колесах. Турин никогда раньше не видел колес, за исключением игрушек, которые Мадин иногда делала для детей из принесенных мусорщиками кусочков. Россыпь обломков угля на дне пустого контейнера намекала на его назначение.
Он двинулся дальше, осторожно и тихо, осознавая свой голод и жажду теперь, когда его тело оправилось от нападения ветра. Проход, по которому он шел, расширился и начал спускаться вниз. Воздух продолжал нагреваться. Тихий шум из темноты впереди заставил Турина остановиться. Он успокоил дыхание, зажал в кулаке звезды и прижался плечами к стене. Шум раздался снова. Влажный, рвущий звук.
Турин медленно пошел вперед. Он пришел, чтобы узнать это место. Чтобы найти Яз. Не прятаться. Та же задача стояла перед Квеллом, когда тот вошел в незнакомый мир Сломанных, и Квелл не шарахнулся от нее. Турин решил поступить так же, если не лучше, признавшись себе, что считает этого человека соперником.
Турин держался у стены, осторожно переставляя ноги. Впереди лежала пещера, очень слабо освещенная тремя маленькими звездочками, казалось, брошенными на пол. Пространство было немногим больше, чем расширение прохода, возможно, проходной пункт для грузов угля и пустых контейнеров. С одной стороны пещеры, спиной к Турину, на корточках сидела фигура. Фигура настолько бесформенная в куче рваных мехов, что он мог только догадываться — это человек. Очень крупный человек.
Снова раздался рвущий звук. Кто бы это ни был... что бы это ни было... оно, казалось, что-то жевало.
Турин знал, что он в опасности. Он не понимал, откуда ему это известно, но знал. Не делая следующего вдоха, он сделал медленный шаг назад. Другие могли бы подумать, что это страх оттолкнул его, и его действительно наполнил страх, заставляя его руки дрожать, а лоб потеть, но отступление было вызвано скорее здравым смыслом, чем ужасом.
Как только Турин отошел, незнакомец поднял косматую голову и понюхал воздух, потом еще раз, более резко, как будто уловил запах. Поднимаясь, он повернулся, и продолжил подниматься, еще более огромный и широкий, чем опасался Турин. Одна огромная рука сжимала жалкую тушу того, что когда-то могло быть крысой. Другая рука, покрытая мехом, щеголяла металлическим стержнем, спиралью обернутым вокруг нее. Появилось лицо с нюхающим носом и пряди туго завитых грязных волос, лицо раздалось в ухмылке, которая выставила напоказ множество заостренных зубов.