У всех есть знакомые семьи, где процветает домашнее насилие. Члены таких ячеек общества всегда становятся объектами для сплетен и пересудов, снижая и без того растоптанное достоинство до нуля. Агрессора осуждают, а терпящих его побои и унижения презирают за то, что не умеют дать отпор.
Люди искренне не понимают, как можно спускать с рук скандалы с рукоприкладством и порчей имущества. А мне никогда не хватало смелости написать заявление на близкого человека.
Мой отец военный, и всю свою сознательную жизнь я прожила в закрытом режимном городке, в который нельзя ни попасть, ни уехать оттуда без специального разрешения, которое получить очень непросто.
Всю жизнь я испытывала чувство стыда перед соседями и друзьями за то, что происходило у нас дома, когда папа был сильно пьян. И вроде бы стыдно должно было быть ему за то, что бил меня, сестру и маму, но мой отец считал это допустимым, а я боялась посмотреть в глаза соседям. Сгорая со стыда за ту брань, что они слышали, за то, что они понимали, что нас регулярно избивает отец.
В дни его запоев по дому летало все — от сковородок с жирными котлетами до ни в чем неповинных горшков с цветами. Папа придирался ко всему, а если не находил новых причин для побоев, то вспоминал старые. Избитые и зареванные, мы отмывали и убирали квартиру зачастую до утра.
В детстве я не понимала, что мама могла изменить это. Уйти, развестись, уехать. Но она этого не сделала ни ради нас, ни ради себя. Оправдывала его поведение отпечатком профессии. Только повзрослев, поняла, что и у нее была возможность нас защитить, и что человек, обязанный долгом службы защищать народ, обижает самых родных для него людей, считая это воспитанием.
Странно, но я люблю своих родителей. За те дни, когда мы были счастливой семьей, за все хорошее, что они мне дали. Папа нас полностью обеспечивал, мы ни в чем не нуждались, но и за все блага он часто нас упрекал, называя неблагодарными свиньями. Разве ребенок должен благодарить родителей за купленную одежду или стаканчик мороженого? Простого спасибо папе было мало, он считал, что за то, что он нас содержит, мы должны валяться у него в ногах.
Как я умудрилась настолько провалиться в воспоминания, что прослушала большую часть разговора, не представляю, но опомнилась, только услышав свое имя из уст наглого и беспощадного.
— …у Таи недостаточно для такой работы знаний и тем более нет опыта работы во всех нужных нам странах, — вещало генеральное зло холдинга.
Я все прослушала! Стефи ведь предупреждала, что нельзя давать ему много болтать! Но что я могу сделать? Не перебивать же его!