— Видимо, "пойдем". Сопротивление бесполезно. Идите, куда ведут, Денис Олегович.
— Ден. Сегодня я Ден, — усмехнулся Орлов.
— Ну, да. А я — Яна. Эксклюзив для Анечки.
Малышка привела их в розарий. Посмотрев своими огромными карими глазищами на Дениса, потом на цветы, она заявила: — Дай, — и повелевающим жестом указала на самую пышную розу.
— Вот женщины, — засмеялся Орлов, — знакомы меньше пяти минут, а уже цветы требуют.
Однако, без лишних вопросов полез в клумбу.
— Смотрите, чтобы шипов не было, — предупредила Марьяна.
— Так точно, товарищ лейтенант, — подмигнул Денис и достал из кармана швейцарский нож. Срезал цветок, убрал колючки и протянул малышке. Та состроила довольную рожицу.
— Дай. Яна, — пальчик девочки властно указал на другой цветок.
— Теперь, видимо, моя очередь срезать розу, — пожала плечами Марьяна, — Одолжите нож, пожалуйста, Денис Олегович.
— Мы, вроде, договорились, что я — Ден.
— Да, конечно. Просто непривычно.
Орлов протянул нож.
— Неть! — заявила Аня отталкивая руку Дениса, — Ты. Яна. Дай.
— Мне подарить цветок Яне? — лукаво прищурясь, спросил девочку Орлов.
— Да.
— Охххх. Командир ругаться будет… — напряглась Марьяна.
— Пфффф… — фыркнул Денис, — Из- за двух розочек? Ничего. Седов новые насажает. Уж для любимой дочери… Прошу вас, — чинно поклонился он, протягивая цветок.
— Благодарю, — сверкнула улыбкой приседая реверансе девушка.
— Пандём, — схватив взрослых за руки, вновь проговорила Анечка и потащила к фонтану.
— Марьяна Андреевна! — из окна терапевтического отделения высунулась медсестра, — Там больному плохо. Посмотрите?
— А разве вы сегодня дежурите? — поднял бровь Денис.
— Нет. Просто уже привыкли, что я всегда на месте.
— Тогда идите. Не беспокойтесь, я посмотрю за Аней.
Марьяна с сомнением покосилась на Орлова, но всё-таки скрылась в здании госпиталя.
С детьми Денис не умел обращаться от слова "совсем". И, честно говоря, оставаться один на один с маленьким ребенком было страшновато. Но, девочка не капризничала и потешно лепетала на своем тарабарском, водила его кругами по двору, а потом вдруг попросилась на ручки.
Денис поднял это маленькое, почти невесомое тельце и вдруг понял, что поплыл. Накатило какое-то необъяснимое, неведомое доселе чувство. Абсолютная нежность, ощущение собственной нужности и значимости, желание оберегать и защищать.
Сначала Аня, сидя на руках, что-то бурчала по-своему, ковыряла пухлыми пальчиками звёзды на погонах, а потом прижалась к груди и затихла. Глазки заволокло дремой, и девочка мирно засопела. Денис сидел на скамейке, боясь пошевелиться, качаяя малышку. Вдыхал запах ребёнка и думал. Думал о том, как, оказывается, здорово держать на руках такое же хрупкое, нежное существо с перевязочками на ручках, вот только не с темными, а с кучерявыми светлыми волосиками и огромными голубыми глазами. Как у стрекозы… Почему-то капризное подсознание рисовало образ именно такого ребенка. Целовать вздёрнутый носик, выполнять любые её капризы, позволять вить из себя веревки и знать, что это твоё, родное…