Если даже такой человек, как Лодкин, способен так выпотрошить душу другого, то как же тогда воздействует на людей Пиковый король, спросил я себя. Следуя этой теории, рядом с ним люди вообще должны падать в обморок.
Я тряхнул головой и постарался успокоиться. Чепуха. Это все самовнушение.
То, что давно мне знакомо. Мне известны преступления Лодкина, поэтому я отношусь к нему предвзято. Если бы я не знал о его деяниях, может, и счел бы его милейшим молодым человеком.
Хотя нет, скорее всего, я быстро раскусил бы его тщательно скрываемую ненависть к людям и желание убивать. И понял, что он действительно волк в овечьей шкуре.
Конвоиры увели Лодкина из допросной обратно в камеру, а Терехов отправился в Ржевку, проверять показания. Белокрылова тоже вышла из кабинета, увидела меня и подошла.
— Ну, как ты? — сухо спросила она. — Все в порядке?
Я улыбнулся.
— Да, теперь гораздо лучше. Я приуныл было после разговора с Лодкиным, но потом утешился латинским высказыванием: «Справедливость следует за законом».
Белокрылова кивнула.
— Да, это так. Там, где исполняется закон, там — справедливость. Поймав Лодкина, мы восстановили справедливость. А ты, оказывается, очень эрудированный человек.
Я продолжал улыбаться.
— Нет, нисколько. Просто у меня хорошая память. Фотографическая. Я запоминаю все, что о когда-либо видел или слышал.
Зрачки глаз Белокрыловой снова расширились:
— Ты продолжаешь меня удивлять. Пойдем в кабинет, надо поговорить.
Когда мы почти дошли до кабинета, из двери, ведущей на лестницу, вышли двое милиционеров. Я их уже видел здесь мельком, оба из административной службы.
— О, ты смотри-ка, Юр, это и есть тот самый телепат, — сказал один, пожимая мне руку и улыбнулся мне. — Скажи, друг, о чем я сейчас думаю?
Они оба рассмеялись, но мне было не до смеха. Впрочем, я постарался растянуть губы в любезной улыбке и ответил как можно любезнее:
— Чтобы чем-то заниматься, сначала надо научиться делать это. Вряд ли я смогу угадать то, чего нет.
Милиционеры перестали смеяться.
— Ух ты, какой, — сказал все тот же. — Резвый, однако. Ты с ним осторожнее, Аня, а то подчинит своему влиянию и все, навеки…
Я чуть было не устроил ему сеанс мгновенного гипноза, но потом решил не заниматься этим. Ладно, в следующий раз.
— Иди уже, Резнов, а то тебя Хвалыгин потерял, — ответила Белокрылова. — И больше о своей работе думай, чем о чужой.
Мы вошли в кабинет отдела, где остались Аксаков и Наварская. Рем сидел за бумагами, напряженный и холодный. Лидия что-то быстро печатала на машинке. Стук стоял неумолчный.