С почти физическим усилием Коджи вернулся к настоящему.
— Да, прости. Я не понимал, что ситуация стала настолько ужасной. Благодарю за новости, но… это ужасно слышать.
В комнате стало тихо, два клинка дали Коджи время осмыслить новости. Коджи пытался разорвать круговорот в его мыслях, но безуспешно. Непреодолимое чувство вины разрывало его сердце.
Его действия были благородными, не так ли?
Голос Рё снова ворвался в его сознание. Коджи удержался от гневного взгляда.
— Мне очень жаль, что эта новость так тебя обеспокоила. Мы все скоро отправимся спать, но сначала я должен задать тебе вопрос.
Коджи поднял взгляд и сосредоточился на другом клинке ночи.
— Сейчас трудные времена, и наша безопасность важна. Ты знаком с Киоши и Минори, да?
Коджи чуть не рассмеялся. Хотя он лично встречался с Киоши только однажды, он был уверен, что знал двух старых клинков гораздо лучше, чем кто-либо другой в комнате. Вместо этого он кивнул.
— Ты знаком с философией, которой они оба придерживались?
Он снова кивнул.
— Хотя они оба снова присоединились к Великому Циклу, с чьей философией ты согласен?
Коджи понял суть вопроса. Странно, что, несмотря на весь свой опыт обращения с двумя мертвыми клинками, он никогда не думал о своей верности в таких терминах. Оба мужчины хотели, чтобы клинки служили Королевству, хотя Минори хотел, чтобы они правили землей, в то время как Киоши хотел, чтобы они были рабами своего народа.
Он знал, какой ответ от него хотели клинки перед ним. Вопрос раскрыл их характер.
Коджи обдумал ответ, вина все еще терзала его.
Он ощущал, как в тишине усиливалось напряжение. Мужчины перед ним ожидали, что ответ будет простым. Им нужен был ответ уже сейчас.
Коджи обезоруживающе улыбнулся.
— Простите. Мой бывший мастер говорил, что я долго думал, и мне еще не задавали такой вопрос.
Часть напряжения пропала, но не все. Хироки, казалось, хотел вытащить меч. Коджи не ощущал от клинка убийственных намерений, но это могло вот-вот измениться.
— Я согласен с философией Минори, — соврал Коджи.
Клинки заметно расслабились.
— Рад это слышать, брат. Прости, что спросил, но ты можешь понять, почему я должен нынче так делать, — сказал Рё.
— Конечно.
— Хорошо, — Рё выглянул наружу на закат и повернулся к их гостю. — Близится конец дня, и я уверен, что ты устал от дороги. У нас с Хироки вечером тренировка, но я прослежу, чтобы ты поел и принял ванну перед сном.
Коджи опустил голову, признавая доброту, и после прощаний Коджи остался один в огромном пространстве, уже не был уверен в том, во что раньше верил.
Коджи никогда не умел медитировать. Это навязывали ему в детстве, но сидеть на месте и пытаться отпустить свои мысли редко помогало ему. Он гораздо больше предпочитал покой, который приходил из тренировки с мечом, смешения ментального и физического. Но такие активные медитации временами были недоступны.