В его взгляде нет теплоты, о которой я так мечтаю, и от осознания своей глупости хочется забиться в самый дальний угол и не высовываться.
Моя первая любовь — напрасная. Но и не любить не получается.
— Элла! — Тимур не выходит из себя, не кричит и не требует. Но в его голосе столько давления, что инстинктивно сжимаюсь. — Шутки кончились. Тебе придётся поехать со мной, — повторяет и, подхватив меня на руки, прижимает к себе.
Я не могу устоять: обвиваю его мощное тело руками и ногами. Схожу с ума от его близости, теряю самоконтроль.
Тимур — самый красивый мужчина из всех, кто мне встречался в этой жизни. Единственный и неповторимый. Сильный. Самый лучший.
— Поцелуй меня, тогда поеду, — выдаю очередную глупость.
Уверена: сейчас он рассмеётся мне в лицо. Сбросит с рук, как досадное недоразумение, обложит матюгами и просто уйдёт. Оставит одну. У отца много охраны, меня в безопасное место может отвезти любой. И пусть бы любой, не могу рядом с Тимуром быть, это унизительно. Терпеть его холодность — унизительно. Я три года терплю его игнор, больше, кажется, не выдержу.
Но он смотрит в мои глаза. Бесконечно долго, а моё тело вспыхивает огнём от его близости. Щёки пылают, жар стекает к груди, соски становятся невероятно чувствительными. Всего лишь взгляд, а у меня уже крышу срывает.
— Где ты взялась на мою голову, девочка-ромашка? — его голос грубый, хриплый. Никогда такого не слышала, не думала, что услышу. Не мечтала. Боялась мечтать. — Напросилась.
Он целует. Впивается в мой рот, проталкивает горячий язык, трахает им, владеет. Даёт понять, что в этой игре он — главный. Устанавливает границы. Я растекаюсь киселём. Стону в рот Тимура, царапаю его плечи, прижимаюсь к широкой груди крепче. На мне лишь тонкая спортивная майка и крошечные шортики, и эта одежда сейчас кажется лишней.
Ещё секундочку, пожалуйста. Ещё мгновение.
— Тимур, — выгибаюсь навстречу, а сильные руки ставят метки на моей коже.
Тимур кладёт меня на кровать, нависает сверху, такой большой и сильный. Самый любимый. Единственно любимый. Стремлюсь к нему навстречу, прогибаюсь в пояснице. Мои ноги на его талии, руки сжимают в кулаках чёрную футболку, хотят её разорвать.
— Пожалуйста, — из груди вырывается стон, жадные губы в поиске, ищут, стремятся поцеловать глубже, сильнее. Урвать ещё кусочек вдруг ожившей мечты.
А хронометр внутри отсчитывает секунды до взрыва.
— Мать его, — рыком из горла, стоном из глубины души.
Тимур теряет над собой контроль, а я плыву от его напора, растекають по кровати, расплываюсь озером под ним. Внизу живота пожар. Пламя, которое не хочется тушить. Хочется, чтобы было острее, сильнее, жёстче.