Но до этого момента не чувствовала в этом потребности, а теперь понимаю, что при мне папа с Тимуром никогда ничего до конца не выяснят, так и будут сверкать глазищами, сопеть нервно и пылать изнутри.
Выгоняю машину из гаража, по пути отправляю Тимуру сообщение.
“Со мной всё хорошо, не беспокойтесь. Я поехала в город, к Анжелике. Не балуйтесь, вернусь через несколько часов. И чтоб к моему возвращению снова был мир и жвачка!”.
Прибавляю грозный смайлик, завожу мотор и, посмотрев в последний раз на дом, укатываю подальше отсюда.
Спустя шесть месяцев. Бразилия, Ангра-дош-Реиш.
Яркое солнце жарит без устали, а, кроме меня в этом уединённом уголке атлантического побережья всего несколько человек. Дочерна загорелая немка средних лет лениво плещется в пенных волнах, придерживая жилистой рукой соломенную шляпу. Невысокий коренастый итальянец болтает с барменом, потягивая через трубочку сангрию, а его маленький сынок, как любой другой ребёнок его возраста, строит песочный замок. Сопит от натуги, пыхтит, болтает что-то себе под нос, а когда получается достроить крышу, радостно смеётся и тащит отца за руку — любоваться хрупкой красотой.
Я лежу на шезлонге, пью безалкогольный мохито, шевелю пальцами ног и улыбаюсь. Мне так хорошо сейчас, что боюсь, если позволю счастью выплеснуться наружу, начнётся шторм.
Боковым зрением замечаю чьи-то ноги в тёмных сланцах — мужчина. Закрываю глаза, но похоже мой внезапный сосед никуда уходить не собирается. Вот же, никакого покоя.
— Свободно? — интересуется весьма игриво и наглым образом усаживается на шезлонг рядом.
— Занято же, — вздыхаю и указываю рукой на аккуратно сложенное полотенце.
— Но я никого не вижу, — разводит руками, а я головой качаю.
— Но полотенце хоть видите? — заламываю бровь, многозначительно смотрю на прилипалу. — Синенькое такое, большое? Его сложно не заметить, а вам пора уходить.
— Но пока никого нет, я же могу тут посидеть? — настырничает и разглаживает складки на светлых пляжных шортах.
У мужчины почти чёрные глаза и растрёпанные ветром, выгоревшие на солнце тёмные волосы. Они ложатся мягкими волнами на высокий лоб, а щёки покрывает трёхдневная щетина. На отдыхе все расслабляются, позволяя себе быть чуточку беспечнее.
— Сидите, только потом, если вам сломают ноги, не обижайтесь.
Мужчина запрокидывает голову, смеётся, а я смотрю на выступающий кадык, “прыгающий” вверх-вниз под кожей.
— Разрешите угостить вас коктейлем, — он указывает рукой на мой полупустой бокал, а я отрицательно качаю головой.
— Не имею привычки принимать ненужные мне подарки, даже если это лайм, мята и лёд.