- Ну, пока, - говорю, не глядя на провожающего меня Волчека, и встаю на пути следования подвешенного к тросу кресла подъемника.
Я планирую грациозно расположиться на четырехместном сидении - профи я или где? - но… удача мне изменяет. Неуклюже запнувшись за лыжу, я не сажусь на подъехавшую ко мне сзади длинную лавку, а с размаху брякаюсь задницей, когда та подбивает меня под коленки. Хорошо, ткань комбеза не глянцевая, поэтому я не соскальзываю сразу с гладкого холодного пластика, чтобы эпично распластаться в ногах у Сойера, да еще по башке получить от какой-нибудь части металлической конструкции, а успеваю зацепиться за край кабинки, пока кресло невозмутимо едет вперед.
Стеклянное забрало уже готово захлопнуться, чтобы заглотить меня целиком, как пасть огромного кашалота, но вдруг я вижу быстрое движение слева от себя, кресло дергается назад, и в кабинку в последнюю секунду, за шаг до окончания платформы, запрыгивает Сойер.
- Прокачусь, - бесцветно отвечает на мое молчаливое удивление.
Коротко киваю, решив воздержаться от уточняющих вопросов, и отодвигаюсь от него к краю сиденья - от близости с ним сердце противно замирает, а внутри расползается предательский холодок такого неуместного - не только сейчас, а вообще - желания.
Он, к счастью, на меня не смотрит и моего позорного "бегства" не замечает. На мое счастье уже темно, сюда освещение не достает, и я могу безнаказанно заливаться румянцем стыда.
Поднимаемся к точке высадки мы в полной тишине, но без неловкости, каждый просто любуется открывающимся сверху видом. А там есть на что посмотреть. Все трассы подсвечены огнями, и этих огней справа, слева и далеко над нами столько, что, кажется, дорожки лампочек уходят за горизонт. Прямо в оранжевый закат.
То, что казалось красивым, нереальным и сказочным из окна номера, с высоты видится еще более прекрасным. Завораживающим.
Когда приходит время выпрыгивать из не перестающего двигаться кресла, Сойер делает это первым - даром, что на лыжах никогда не стоял, а значит, и на подъемниках прежде не катался - и помогает спуститься мне. Ну как помогает - хватает за бока и уверенно стаскивает с сиденья. Отходит на пару шагов от опасной зоны и только тогда осторожно опускает меня на снег.
Эти пару секунд, что провела практически в его объятиях, хоть он и нес меня на вытянутых руках, не прижимая к себе, а в лыжном снаряжении я далеко не пушинка, я не дышала. И смотрела куда-то вниз, не помню, избегая взгляда его стальных глаз. Шестым чувством понимая, что нам нельзя встречаться глазами, когда мы так близко. Недавний инцидент в спальне показал, как между нами все зыбко, как скользко… взрывоопасно, и любая мелочь может сдетонировать. А я этого не хочу.