- Туда, - кричу я, не поворачивая головы.
Не знаю, услышал ли он, или мой голос потонул в свисте ветра.
- Дорогу обратно найдешь? - не отстает мой телохранитель, а я не считаю нужным отвечать.
Мы едем все дальше, я чувствую себя все увереннее.
Когда мне кажется, что я освоилась, приноровилась к специфике управления снегоходом, я смелею и добавляю скорости.
- Осторожнее, не убей нас, - почти кричит в него Сойер.
Я дергаю плечом, чтобы не говорил под руку, и… зря…
Плечо неотделимо от кисти, сжимающей рулевую рукоять, и дернув им, я одновременно дергаю влево руль и автоматически увеличиваю нажатие на рычаг газа.
Чертова цепная реакция.
Я соображаю, что так делать нельзя, но слишком поздно.
Резкий поворот, рывок, и снегоход на полном ходу влетает в большую вековую сосну.
Лоб в лоб.
Скрипучий скрежет металла и жалобный стон древесной коры.
Твердокаменный ствол разово содрогается, осыпая нас снежным дождем.
Я не удерживаюсь в седле и вылетаю затылком вперед.
"Почему я не пристегнута?"
Удар. Звон. Привет, другая сосна…
И темнота.
Больно.
Как же чертовски больно.
И шумно.
В голове нестерпимый гул. И тяжесть. Свинцовая, неподъемная тяжесть.
Мне надо снять шлем. Почему Сойер не поможет мне снять шлем? Какой же он тяжелый. Я и не замечала раньше. Он весит целую тонну. Или две.
А, может, это не только шлем?
Может, меня придавило сосной? Или снегоходом? Ну, мало ли… Всякое бывает. Наверное…
Или это какой-то специальный шлем, с раскрывающимися при ударе подушками безопасности, как в машинах. Хотя нет, подушки должны быть легкие.
А почему такая тишина?
В голове звенит, да, но я не слышу никаких посторонних шумов. Где звуки трассы, счастливый смех катающихся, где характерный тык-дык от кабинок подъемника на стыках транспортерной ленты?
Хотя откуда, блин, взяться звукам, если я уехала далеко от базы? Ну ладно, но почему Сойер не разговаривает со мной? Он что, психанул на меня и ушел? Я, конечно, заслужила, и он предупреждал, но как же я доберусь одна? А снегоход убитый на себе потащу? Засада…
А темно-то как. Небо черное-черное, и ни луны, ни одной самой крохотной звездочки. Уже ночь, что ли? Залежалась я тут.
Надо вставать, но как же неохота. Хочется лежать и лежать, и смотреть на это небо. Которое как будто раскачивается.
Странно. Почему небо раскачивается? Или это я раскачиваюсь? Я на лодке? Нет, я не могу быть на лодке, я в снегу. Хотя снег тоже похож на море.
Фак! Да у меня галлюцинации. Видимо, башкой я шваркнулась сильнее, чем думала.
И бок горит. Кажется, левый. Горячо-то как. А остальное тело я будто и не чувствую. Такая приятная невесомость. В последний раз я ощущала невесомость в моем страшно неприличном сне, где я бесстыдно совокуплялась и вообще вела себя крайне неприлично с собственным пасынком.