— Согласен! А если бы я встретил какую-нибудь марсианку.
— Ой, Сыч, не «если бы», а в любом случае встретил. Ты же как липучка для мух. А я бы потом была крестной вашим детям.
— То есть ты допускаешь мысль, что я буду спать с марсианкой, но не с особью своего вида?
— Вот тебе лишь бы с кем-нибудь переспать! Я замёрзла, идём в дом, а лучше в баню. Отходишь меня веничком в наказание за то, что сдалась родителям, — убежала я от ответа. Если честно, я была даже в замешательстве потому, что не думала подобным образом о Сычеве. Но вот стыдно признаться, что марсиаке я бы точно его не отдала.
* * *
Ну, вот, она умирает. Лежит в своей постели и постаеывает. А вид такой, словно в ее теле скопилась вся скорбь этого мира.
— Принес? — прохрипела скорее всего, а не проговорила.
— Целый пакет.
— И что стоишь? Садись.
— Чтобы меня потом заперли с тобой на карантин? — уточнил Матвей.
— Ты уже попал в опасную зону, малыш, — слабо улыбнулась. Стебется — это хорошо! Значит, не все так плохо, как кажется. Симулировать эта чертовка могла всегда, сколько он ее помнил. В ней погибала великая актриса. Да не просто погибала, она чахла каждый день без выплеска порции драматизма.
Делать нечего. Сел у ее ног, натянул повыше маску, чтобы гнусные микробы не проскользнули в его молодой взрослеющий организм. Достал из пакета первый мандарин.
— О, да, Сыч, ты теперь мой личный мандариновый раб, — скорби на лице было меньше, она словно испарилась, когда по комнате разнёсся устойчивый запах цитрусовых.
— Я больше с тобой не буду спорить, Василий. Ты — хитрожопая скотина.
— Молчи и работай, раб! Солнце ещё не село.
— А тебе от них не будет плохо?
— Не знаю. Мне вообще пофиг. Я сейчас ни запахов, ни вкуса не чувствую.
Она бесила. Жутко бесила. Но Матвей ничего не мог с собой поделать. Эта девочка когда-то давно ворвалась в его жизнь и теперь не отпускала.
Даже в этой клетчатой пижаме, распухшим от простуды носом, красными глазами, она выглядела очень мило. Что-то шевелилось там внутри. Наверное, если бы Колян не признался ему, что влюблен в Ваську, он бы так и не посмотрел на нее другими глазами. Все эти десять лет Васька была своим парнем, а теперь Матвей заметил, что она давно из безформенной боевой девчонки превратилась в симпатичную девушку со скверным характером, который мог вывести из себя любого. А его, Матвея Сычева, в первую очередь. И чтобы не казаться полнейшим идиотом, он решил, что лучше этот интерес подавить в зародыше. Васька безжалостна, она запросто может и не подавится. Достал мандарин, вздохнул и приступил к работе.