А я? Я имею право на счастье? Половину своей сознательной жизни я жил ради жены, старясь сделать все, чтобы она была счастлива, а вторую половину ради сына. Когда я искренне улыбался последний раз? Когда смеялся от души? Когда чувствовал что-то настолько сильное, что чувствую сейчас, к ней?
Звонок в дверь вырывает меня из тяжелых мыслей.
Не смотря, открываю.
— Лика? — удивленно приподнимаю одну бровь. Тебя мне только не хватало. Дашь ты мне дышать спокойно или нет? Мало тебе того, что ты поселилась в моих мыслях, так еще и домой пришла глаза мозолить?
Девушка выглядит смущенной, держит в руках какой-то контейнер с желтой жижей. Это что еще за хрень?
— Андрей Витальевич, здравствуйте! — голос дрожит. Волнуется. — Это Вам! — протягивает жижу. — Игорь Сергеевич сказал, что Вы заболели. Я подумала, что куриный бульон не помешает. Как Вы себя чувствуете? — заглядывает в глаза, будто от моего ответа зависит ее жизнь. Черт, закрыть бы дверь перед ее носом сейчас, чтобы не позволяла себе больше таких вольностей.
Сдаюсь. Отступаю.
— Проходи. Кофе?
Глаза девушки загорелись.
— С радостью! — говорит слишком громко. Ну запрыгай еще на месте от радости. Сокрушенно прикрываю глаза на секунду, и закрываю дверь за гостьей.
— Вы извините, что я без предупреждения. Просто если бы предложила, Вы бы точно отказались. А питание во время болезни очень важно, понимаете?
— Не тараторь. — смущенно закрывает рот, и опускает глаза в пол.
— Да проходи уже. Чего стоишь то? Поговорим, раз пришла.
Вцепилась в кружку с кофе, как в спасательный круг. Глаза боится поднять.
Молча наблюдаю за ней. Губы подрагивают, будто хочет что-то произнести, но молчит. Прядь волос выбилась из прически. Дрожащие ресницы опущены. Как же хочется провести пальцами по этой нежной коже, почувствовать ее теплоту. Но сделать я должен совсем другое.
— Лика. Я должен был сразу же лично извиниться за то, что произошло, между нами.
Вскидывает взгляд.
— Нет! Нет! Андрей Витальевич, Вы не поняли, я должна Вам все объяснить!
Поднимаю руку и выставляю ладонь вперед, жестом приказывая ей замолчать.
— Лика. Я не должен был этого делать. Саша, он мой единственный сын. Его мать умерла и роднее него у меня нет никого. Я не буду говорить, что не знаю, что на меня нашло. Знаю. Но я виню себя за то, что не сдержался. Ты должна понимать, что я больше никогда не сделаю ничего подобного. И, пожалуйста, не надо меня провоцировать. Одевайся, пожалуйста, как раньше, и не стоит так сильно краситься на работу.
Щеки девушки тут же вспыхивают огнем.
В глазах плещется злость и обида. Знаю, слишком резко. Но как по-другому сказать эти слова?