Тётя Лиза очень любит маму, потому я не хочу расстраивать пожилую женщину тревожными новостями. Тем более, что знаю: мама бы одобрила моё молчание. Она у меня гордая и жаловаться никому не любит. И чтобы о ней жаловались не любит ещё больше.
До больницы на городском автобусе ехать почти час. Я устраиваюсь у окна, ставлю на колени пакет с передачкой и наблюдаю за просыпающимся городом. На улицах так мало людей, в воздухе плывёт серебристая дымка, а деревья, растущие вдоль обочины, от быстрой езды сливаются в изумрудную ленту.
Мне хочется, чтобы автобус ехал быстрее, ещё быстрее, хотя он и так мчит по пустым дорогам резво, но мне этого мало. От нетерпения притопывая ногой, я всовываю в уши капельки наушников, и только музыка расслабляет.
Если бы маме стало хуже, мне бы обязательно позвонили – эта мысль меня воодушевляет.
Когда я наконец-то оказываюсь у корпуса кардиологии, взгляд цепляется за красивую белую машину, припаркованную левее от входа. Я не разбираюсь в марках – никогда ими не интересовалась, но даже моих скромных познаний хватает, чтобы понять: автомобиль будто бы сошёл со страниц глянцевого издания.
Что-то кажется смутно знакомым, но я выбрасываю лишние мысли из головы и буквально врываюсь внутрь пятиэтажного здания.
Один лестничный пролёт, второй, третий. Я машинально считаю ступеньки, перемахиваю через несколько разом, а когда оказываюсь на четвёртом этаже, выдыхаю. Чувствую себя олимпийским бегуном, преодолевшим наконец-то нужную дистанцию.
В коридоре царит оживление. Мне не понять, с чем оно связано, да я и не задумываюсь, но чем ближе к палате мамы, тем сильнее кажется, что всё это каким-то образом касается меня.
А когда распахиваю дверь, понимаю: угадала.
– Доброе утро, Марта, – широко улыбается Анфиса Игоревна и, придерживая на плечах идеально выглаженный белоснежный халат, поднимается мне навстречу.
– Марточка, – слабый мамин голос немного гасит моё удивление, и я не могу сдержаться: улыбаюсь.
Она такая бледная сейчас, кажется совсем худенькой и маленькой, но в глазах сияет радость. Так, ладно, я потом разберусь, что здесь делает Анфиса Игоревна.
А та, словно бы читая мои мысли, говорит:
– Я решила, что просто обязана приехать сегодня проведать Иванну, – её голос ласков и красив, а глазах тепло, а я смотрю на неё несколько мгновений и думаю, что никого красивее в этой жизни не видела. – Рановато, конечно, для визитов, но всю ночь не спалось. Переживала.
Вживую она ещё красивее, чем на экране телевизора.
Только она ведь не родственница, разве её должны были пропустить?