Кулон на шее у Клары, казалось, сейчас прожжёт в ней дыру. Но Клара успокоила себя этим – если она чувствует боль, значит, она всё ещё жива. Потому что этой своей фразой Камиль Юлдашев едва её не убил.
– Как… это возможно?
– Возможно. – Кивнул Камиль. – Древняя магия работает, Клара, а это значит, что у нас всё должно получиться.
– И… когда это случится?
– Завтра.
Клара кивнула. И это, наверное, было самым сложным движением за всю её жизнь.
– Хорошо. Я всё подготовлю. А ты отдыхай. – Он встал. – Марлен, пойдём.
Но Марлен не шелохнулась. Повернув голову в её сторону, Клара увидела впечатляющее и пугающее зрелище одновременно. Камиль, пока сидел на кровати, мог видеть только одну сторону лица Марлен, ту сторону, которая не выражала никаких эмоцией. Но Клара могла видеть вторую половину лица, которая выражала такую боль, какой, наверное, сейчас не испытывала и сама Клара. Из левого глаза Марлен текли слёзы, а правый будто смотрел безразличием.
Марлен всё-таки была настоящей ведьмой. Только настоящая ведьма могла настолько себя контролировать.
– Марлен! – прикрикнул Юлдашев.
Марлен поднялась и пошла за Камилем к двери, напоследок посмотрев на Клару так, что девушка почувствовала всю ту боль, которую испытывала ведьма.Когда дверь за ними закрылась, Клара с трудом перевернулась на бок. Лежать так было больно, но боль отрезвляла, заставляла вспомнить, что Клара ещё жива, что всё ещё можно изменить. Наверное.
В руке у Клары за пару секунд вырос цветок – маленькая, даже крохотная ромашка с коротким стебельком. Будто бы Яр пытался сказать Кларе, что она – как эта ромашка. Маленькая, хрупкая, но всё-таки живая. Внезапно за окном завыл ветер.
Клара с трудом поднялась с кровати. Каждый шаг отдавался болью во всём теле. Но, несмотря на это, Клара подошла к камину и опустилась на мягкий ковёр, поджав под себя ноги. Всё ещё держа ромашку в одной руке, Клара запустила вторую в огонь, быстро, даже не думая о последствиях.
Огонь всё ещё не поддавался Кларе, не давал себя контролировать, ведь считал её слабой. Но сейчас он и не ранил её. Сейчас он будто бы держал её за руку, согревая своим теплом, пока Клара беззвучно плакала. Даже Огонь умел сострадать. Потому что по-настоящему сильные всегда это умеют.
Юлдашев-старший, может, и играл до сих пор роль, что доверяет Кларе и считает её своей дочерью, но дверь комнаты была заперта. За ней Клара не слышала ничьих шагов или голосов. Ничего. Тишина. Окно тоже не поддавалось. Ветер на улице выл, явно пытаясь сказать что-то Кларе, но Клара его не слышала. Оставался только Огонь, потрескивающий в камине, но он был молчалив.