* * *
Когда ховер Гвардии Альянса приземлился на парковочной площадке перед загородным домом, на террасу вышел Мирон Бранат, муж Александры. Высокий, статный, с пышной шевелюрой, напоминавшей гриву льва, он и сам походил на царя зверей – только ими были не животные, а миллионы людей, населявших Альянс. Мирон был одним из ученых, синтезировавших наногены, поэтому вот уже более ста пятидесяти лет (Александра сбилась с точного счета) входил в число одиннадцати постоянных членов Совета Альянса – организации, вершившей судьбы нового, Вечного мира.
С тихим жужжанием поднялась дверь ховера. Офицер, стоявший снаружи, протянул Александре руку, чтобы помочь ей выйти, но она отказалась. Дрожь исчезла, мышцы обрели привычную силу – так случалось каждый раз, когда тело в течение часа восстанавливалось после регенерации.
Мирон тяжелой походкой подошел к ховеру и, даже не взглянув на жену, завернутую в плед, обратился к офицерам:
– Спасибо, джентльмены. Ваша отзывчивость не останется без внимания и вознаграждения. Но я попрошу вас не сообщать в отчете об этом инциденте.
– У нас все фиксируется на камеру… – возразил офицер-коротышка, но Мирон его перебил:
– Я улажу этот вопрос с вашим начальством. Вы можете быть свободны. И еще раз спасибо за помощь.
Мирон повернулся к Александре и неожиданно тепло улыбнулся.
– Я рад, что мы снова вместе.
У Мирона часто случались резкие перепады настроения. Александра так и не научилась их предугадывать, хоть и провела вместе с мужем сто семьдесят лет. Иногда ей казалось, что он любит ее больше всего на свете, что было странно и удивительно, учитывая бесконечные годы совместной жизни. В другие дни она думала, что он ненавидит ее до отвращения. Впрочем, как и она его: Мирон был человеком, изменившим жизнь Александры.
* * *
– Меня тошнит от твоих выходок! – резко завил он, когда за Александрой автоматически закрылись входные двери, и гвардейский ховер за окном взмыл в ночное небо.
Александра скинула на пол плед и голой прошествовала через просторную гостиную к гардеробу. Мирон проводил ее взглядом, в котором читалось раздражение. В его холодных глазах уже давно не вспыхивала страсть при виде обнаженного тела жены: Александра не могла вспомнить, когда в последний раз она была физически близка с мужем.
– Почему молчишь? – спросил Мирон, когда Александра, переодевшись в легкое платье, вернулась в гостиную.
Он устроился на диване со стаканом виски в руке. Александра налила воды из графина и села в кресла напротив мужа. У нее был период, когда она целенаправленно травила себя спиртным и наркотиками, но, поняв бессмысленность жалких попыток хоть как-то скрасить вечное существование, перешла на обыкновенную воду – в конце концов, вода была такой же пресной и бесцветной, как и ее жизнь. Когда живешь вечно, в какой-то момент тяга к разнообразию просто надоедает.