Данила замолчал. Люди божии продолжали благоговейно стоять на коленях, ловя каждое его слово.
Виталий спросил шепотом Ивана:
— Он сейчас Екклесиаст читал?
— Екклесиаст, — кивнул Иван, — только наш, нашей веры. Пророк Гавриил среди нас жил. Данила говорит, что видел его и даже говорил с ним, когда маленьким был. Великий был пророк.
Данила тем временем отложил книгу, перекрестился двумя руками на свой корабль и запел:
— Отче наш иже еси в нас...
И все хором тут же подхватили его молитву:
— ...освяти нас Именем Твоим и приведи нас в Царствие Твое, волей нашей води нас по земле и небесам. Хлеб слова Твоего дай нам днесь и прости нам прегрешенья, как и мы прощаем своей братии. Сохрани нас от искушений врага, избавь от лукавого.
Голоса стихли, наступила тишина. И сразу же, как по приказу, среди божьих людей прошел какой-то шорох. Вокруг костра образовалось два круга — внутренний, женский, и внешний, мужской. Чьи-то сильные руки поставили Виталия на его место, и он вместе со всеми стал кружиться в этом странном хороводе. Женский круг вращался в одну сторону, а мужской — в другую, и от этой быстрой смены человеческих лиц и затылков, проплывающих у Виталия перед глазами, у него закружилась голова.
Движение становилось все быстрее и быстрее, Виталий уже не шел, бежал, едва поспевая за всеми. Кто- то наступал ему на ноги, кому-то, наверное, наступал он, но в этом всеобщем беге по кругу на такие мелочи никто не обращал внимания.
— Как у нашего царя, Христа батюшки, Как положено, так уложено: Кому ангелом быть и архангелом служить, Кому быть во пророках, кому в мучениках... Голоса становились все громче и надрывнее, Ларькин задыхался от такого бешеного темпа, кровь стучала в висках. Ему казалось, что его уже нет. Вот этот огромный хоровод и является каким-то цельным организмом с десятками рук, ног и голов, а он, Виталий, только маленькая клеточка этого организма. Реальность уплывала, Виталий уже ничего не помнил, не ощущал, кроме этой бешеной скачки.
Внезапно внутренний круг разорвался. Женское лицо с безумными глазами и перекошенным ртом проплыло у Виталия перед глазами и ушло куда-то вниз, в темноту. Чьи-то руки оттащили женщину от костра, в который она упала. Она, корчась, каталась по земле, выкрикивая какие-то бессвязные слова, глаза её закатились, голова ударялась о землю, на губах выступила пена.
«Эпилептический припадок», — пронеслось у Виталия в голове, и он искренне удивился тому, что ещё способен что-то понимать. Он нагнулся, пытаясь как-то помочь этой женщине, хоть подержать её голову, чтобы она не билась так сильно о землю. Делал он все это механически, как во сне, сам толком не понимая, зачем он это делает.