Самым трудным оказалось залезть в лодку: ноги так сильно ныли, что даже подумать о том, что их нужно поднимать, было больно. Иван поднатужился, и всем своим бараньим весом затолкнул-таки Виталия внутрь, который, не сумев удержаться, упал лицом на лаги и разбил себе нос. Ну, вот. Без крови всё-таки не обошлось.
Виталий смотрел из лодки на удаляющийся остров, и какое-то непонятное чувство тоски охватывало его, как будто он оставляет среди этих тропических зарослей что-то бесконечно родное и дорогое. Раскидистые деревья, желтый песок, заросли камышей у воды — всё это было обыкновенным и знакомым, но Виталий долго, пока остров не скрылся из виду, вглядывался в них, как бы пытаясь разглядеть эту самую точку искривления пространства.
— Ну, теперь ты можешь рассказать, что с тобой происходило на этом острове? — обернувшись наконец, спросил Виталий.
Иван вопросительно посмотрел на него.
— Почему ты спрашиваешь? Разве ты ничего не помнишь?
— Смутно, — соврал Виталий.
— Там был свет, бесконечный, неземной. И Ангел Господень, от которого исходило Божественное сияние, говорил со мной... Но в первый раз я тоже ничего не помнил. А потом я попросил его, чтобы он не лишал меня памяти... А ты? Что ты помнишь?
Виталий задумался. Наверное, не стоит ничего говорить ему. Он живет своей верой, и отбирать её у него жестоко. Кроме того, он всё равно не поверит.
— Я тоже видел свет, — нерешительно произнес Виталий. — Свет и пустоту.
Иван умиротворенно качнул головой. Все правильно. Всё так и должно было быть.
***
Григорьевна, увидев Виталия, всплеснула руками.
— Господи, да где ты пропадал? Я уж и не знала, что подумать! Хоть бы предупредил,
Ларькин виновато пожал плечами.
— Рыбу, что ль, с мужиками ездил ловить? — допытывалась Григорьевна.
Виталий кивнул. На лице его промелькнуло непередаваемое выражение, которое неглупые женщины обычно расшифровывают так: ну, ты же умная баба, придумай сама что-нибудь.
— Я сразу так и подумала, — обрадовалась Григорьевна. — А ты чегой-то больной... Пили, что ли, много?
Виталий и с этим доводом молча согласился.
— Погоди, а рыба-то где? — не унималась Григорьевна. — Небось, сожрали всю?
— Умная вы женщина, Анна Григорьевна, и всё знаете... Мне б поесть чего-нибудь...
Григорьевна, не привыкшая к комплиментам, аж раскраснелась от удовольствия. Вот ведь, интеллигентный человек, а её, Григорьевну, умной женщиной считает... Она тут же засуетилась, размышляя, как бы повкуснее накормить постояльца, и Ларькина сегодня ожидал просто царский обед.
— А тебя ведь искали, — сказала Григорьевна.