Он присел в последний раз, и тут вдруг над аллеей что-то сухо и словно бы не по-живому щелкнуло как электрический разряд, успел подумать Веничка. Была ли вспышка, он ни сразу, ни потом точно вспомнить не мог. Или была вроде как и не вспышка, а даже слегка потемнело, как будто в фонарях ослабло на долю секунды и тут же выправилось напряжение. Но когда Веничка встал, никаких изменений в пейзаже заметно уже не было. За одним исключением. Подвыпивший молодой человек на другой стороне аллеи пропал. То есть совершенно.
Поначалу Лихачёв подумал — а что он, собственно, должен был в такой ситуации подумать? Шел пьяный человек, а потом его не стало. Значит, куда он делся? Ответ простой и однозначный —упал. И лежит, набирается сил для дальнейшей борьбы с земным тяготением. Но, во-первых, парень был не настолько пьян, чтобы упасть и остаться лежать на посыпанной красной гранитной крошкой аллее трупом. Шел он очень целеустремленно, на ногах, пусть не слишком твердо, но все- таки держался. А потому, упав, должен был как минимум выругаться, а как максимум, попытаться вернуться к прямо – ну пусть не очень прямо, но хождению. А во-вторых, даже если бы он упал и решил не вставать, а заночевать, где господь приложил, его должно было быть видно. Чахлые петунии, выпестованные садовниками на клумбе, поднимались от земли от силы сантиметров на пятнадцать и густыми зарослями не видели себя, наверное, даже в самых розовых снах. Плюс два сантиметра беленого известью бордюрчика. Будь молодой человек хоть краснокожий индеец, хоть пластун Второго Терского отдельного казачьего полка, спрятаться ему там было бы негде.
Был ещё вариант, что он упал через такие же точно, стриженые кусты на другой стороне и отлеживается теперь в засаде. Но тротуар за клумбой был широкий, а шел парень прямо вдоль бордюра и на резкие прыжки с перекатами был явно неспособен.
Лихачёв выбрался из-за кустов и пошел через аллею к тому месту, где в последний раз видел парня. Свет был неяркий, желтоватый, от деревьев по краям аллеи падали густые черные тени, и в воздухе пахло чем-то странным, вроде как озоном после грозы, но кроме озона —хотя какая гроза, не было никакой грозы — был и ещё какой-то запах, не слишком явный, но неотвязный, и Веничка на ходу мучительно соображал, чем это здесь пахнет.
Ещё издалека он заметил на том месте, где пропал молодой человек, тёмное пятно —причем не на земле. То есть на земле, конечно, но не плоское, а вроде как кучу тряпья. У Лихачёва отлегло было от сердца — значит, всё-таки он пьян сильнее, чем кажется. Значит, он всё-таки упал и даже дергаться не стал, чтобы подняться на ноги. Вот, зараза, пьянь подзаборная, а я-то из-за него чуть инфаркт не схлопотал. Но почему же я его с той стороны не заметил? Ведь должен же был...