— Пожалуй, разомнусь. — Со скрипом отодвигаю стул.
Его свинячие глаза-пуговки сверлят меня, девчонка ругается себе под нос, и это доставляет мне удовольствие.
— Будь осторожен, — предупреждает друг.
У него есть дочь. А у меня никого нет.
Мне нечего терять. И я ненавижу сидящую напротив сволочь. Сейчас весь смысл моей жизни сосредоточен на мести ему, и я отомщу, чего бы мне это ни стоило.
— Я, — театрально вздохнув, — передумала танцевать, — пасует любительница бить незнакомых мужиков по роже.
Ну ничего, за этот инцидент она в скором времени встанет передо мной на колени, и я её угощу очень необычным мороженым.
— Не капризничай, малышка, иди, тебе же хотелось. — Кажется, кто-то не любит, когда с ним спорят. — Пусть Алекс хоть чуть-чуть ощутит, как мне с тобой повезло, пусть позавидует. У него такой конфетки никогда не будет, — скалится Попов, затем заходится громкиим свинячьим смехом, близкое окружение хором вторит, поддерживая охренительно забавную шутку.
Смейся, Попов, пока зубы целы.
Девчонка подчиняется. Выходит из-за стола и смотрит на меня исподлобья.
К друг другу на танцполе мы подходим как бык и тореадор во время корриды. Мне бы красную тряпку. Я б набросил её девке на голову, закинул на плечо и унес в свою берлогу, показать, как бывает хорошо с настоящим мужиком. На Попове ей самой придётся прыгать. А я так её отделаю, что неделю ходить не сможет, а ноги свести — и того дольше.
Я уже понял, что передо мной лживая продажная стерва, а она осознала, что я грязный говнюк, мечтающий её тупо трахнуть. Никаких секретов. Просто идеально. И флюиды, они, несмотря на ненависть, между нами есть. Я их чувствую.
В зале звучит что-то вроде танго и я сжимаю ее пальцы, положив руку на талию. Хотелось бы ниже, но с этим пока подождём.
— Итак, ты готова лечь под старика ради денег? В свой первый раз?
Я сдавливаю её пальцы и задаю бешеный ритм. Откуда этой малолетке знать, что я хорош в определённых движениях?
Она никак не отвечает. Гордо отводит лицо в сторону, как бы нарочно держится отстранённо, но при этом по-женски плавно и пластично подчиняется моему ритму. От неё веет жаром. Она горяча, как расплавленное олово. Врожденная сексуальность этой девушки сносит крышу. Попов не зря в неё так вцепился. Она великолепна.
— Как же называются девушки, продающие свою девственность за деньги? О, кажется, я вспомнил ответ! Шлюхи.
Она медленно приближается к моему лицу, жмётся грудью, так что меня прошибает током, а затем шепчет на ухо:
— Ты отвратителен.
Затем, чуть отстранившись, расплывается в нежной улыбке.