Ночь после драки выпила все её слезы, а следующий день Вика провела в сухих опустошенных раздумьях. Время остужало эмоции и возвращало ясность ума. Оказалось, что она ещё в состоянии крепко спать, а это значило, что не всё так плохо, как могло казаться поначалу. Пусть из головы и не шли мысли об Андрее, который находился буквально за тонкой стеной от неё. Хотелось знать, спит ли он на самом деле, спокойно ли ему в его вязком фармакологическом сне, отпустили ли его демоны прошлого.
Несколько раз Вика прислонялась к смежной стене их спален и вслушивалась в звуки с той стороны. Теперь тишина пугала её в большей степени, чем раздраженные хлопки дверью или шум разбиваемых вещей. Теперь она знала изнанку этой тишины. Лишь мантра, мысленно повторяемая очень много раз, удерживала её от того, чтобы пойти к нему. Это ради его блага. Оставь его в покое ради него.
Но и сегодня ничто толком не могло отвлечь от этих навязчивых мыслей. Ни домашние заботы, ни скопившаяся работа, ни многочисленные сообщения от коллег и Димы, который забрасывал вопросами, всё ли у нее в порядке. Но она могла лишь выдавить из себя ответ, что она занята личными делами и ответит позже. В глубине души она надеялась, что позже отвечать ни на что не придется, потому что объяснить кому-то постороннему, что происходит, и куда она пропала, было решительно невозможно.
Маша, ко всему прочему, вела себя еще более странно, чем обычно. Она так и не позвонила ни утром, как обещала, ни за весь следующий день, лишь оставив глубокой ночью после своего отъезда непонятное сообщение со словами: «я знаю, что делать». После этого её телефон перестал быть доступен и на него даже ответные сообщения не доходили. Возможно, мобильный просто сел и Вика зря себя накручивала, но мысль о том, что последним, кто с ней был, являлся Разумов, не давала покоя.
Разумова за последнее время было слишком много.
Но солнце уже стояло в зените, а ответа или привета от подруги так и не было. Вика пожалела, что не взяла телефон следователя, и была близка к тому, чтобы отправиться в УВД, навестить его лично и узнать, что он сделал с Машей. С большой вероятностью он покрутил бы пальцем у виска, а Маша бы объявилась с рассказами о том, как она выехала на срочный показ очередного особняка и потеряла там телефон, уронив его в пруд с золотыми карпами.
На экране ноутбука в очередной раз всплыло сообщение, что финальные отчеты по последнему проекту опять не прошли проверки, её куратор начинал серьезно раздражаться и слать письмами новые и новые претензии. Подсчёты содержали множество ошибок, критическим образом влияющих на финальный результат и прогноз по прибыли клиента. Но самым неприятным и в то же время непонятным было то, что Вика перепроверяла эти отчеты трижды, прежде чем сдавать. За день до соревнований она вылизала их до последней запятой и была на сто процентов уверена в идеальном исполнении. Как и всегда раньше. Именно за это её взяли на эту работу! За педантичность и точные расчёты. Поэтому грубые и глупые ошибки, которые ей сейчас приходилось исправлять, казались нереальными. Может теперь и она живет двойную жизнь, просыпаясь ночью в состоянии лунатика и исправляя цифры в расчётах? Сошла с ума окончательно?