Прямо по курсу перед ней расстилались площадки перед домом: детская и спортивная. Можно было бы, конечно погулять вокруг них в крошечном сквере из коротко стриженых кустиков и нескольких жидких саженцев деревьев. Но сидящие на скамейках группы женщин, одни с детьми, другие с тросточками, немого отпугивали. Да нет же, сильно отпугивали. Вика тут же представила все разговоры о том, что умеют дитятки: играют, читают, ползают, ходят, под себя ли, и насколько подорожали лекарства, а вот Светка из третьего подъезда опять связалась с каким-то алкашом. Брр.
Поток воспоминаний из Бирюлева прервал резкий грохочущий звук. Вика едва не подпрыгнула от неожиданности и посмотрела в сторону его источника. Влево по грунтовой лесной дороге уходили два пустых самосвала.
— Опять дорогу разбили колесами своими, — раздался голос из-за спины. Чем-то уже знакомый.
Вика обернулась. На скамейке возле самого подъезда, которую она умудрилась миновать, не заметив, сидела бабулька в красной шляпке. Она была аккуратно и будто празднично одета в строгую серую юбку и бордовый вязаный кардиган с поясом и крупными блестящими пуговицами. Из под шляпки выбивались темные с проседью кудри.
— На ямах подпрыгивают, когда пустые едут, и грохочут кузовами, — пояснила старушка свои слова, кивая в сторону уже исчезнувших за деревьями самосвалов.
— А, — ответила Вика, — просто неожиданно.
— Да не пугайся, скоро привыкнешь. Я тут уже три месяца живу, они всё время эту дорогу разбивают, потом засыпают, и снова стирают до дыр. Марыся, ну чего ты?
С последними словами старушка протянула маленькую пластиковую тарелочку к носу сидящей на скамейке рядом с ней кошки. Кошка, пушистая с крупными белыми и черными пятнами, капризно сморщилась и отвернулась от мисочки.
Давай, покушай, — уговаривала её старушка, но питомица только вертела головкой в разные стороны, но при этом не убегала.
Вот ведь, как капризный маленький ребенок уворачивается от ложки с кашей, подумала Вика. Удивительно.
— Я думала, Марыся, это внучка ваша, — вслух проговорила свои размышления Вика. Ведь именно это имя называла старушка в прошлый раз, когда они виделись.
— Да нет, — бабушка улыбнулась, — это вот красавица моя. Дед её так назвал, когда жив ещё был. Только есть вот не хочет, я ей корм с курицей принесла, потому что рыбный кончился, а она нос воротит, голодная же останется. Давай, Марыся, кушай.
Старушка продолжила настойчиво предлагать корм кошке, а та все так же отворачивалась от еды. Подняла взгляд желтых глаз на Вику и той показалось, что в нём читается: “ну как она не понимает, это же не тот корм…”