– Вы выпустили зло наружу, – задыхалась она, растирая слезы окровавленными руками по лицу. – Ты зря вернулась, девочка. Убей ее, пока не поздно. Это уже не она. Не она. Твари изменили ее.
Ярина смотрела на Дару с боязливой жалостью. Столько лет желать свободы, наконец обрести и сойти с ума. Гор крепче обнял ее, не отпуская. Не станет он верить таким глупостям, ведь правда?
– Я все еще я, – неуверенно сказала она, прислушиваясь к себе. Что-то изменилось, но вот что? Понять бы.
– Дурака из меня не делай, – буркнул Гор в ответ. – Я ранен, а не ослеп. Ты жива. С остальным разберемся позже. Сейчас бы вон ту нечисть упокоить. Дара, – громче позвал он. – Эй…
Огненная стена-ловушка вдруг исчезла, но тени не спешили нападать. Они не шевелились. Смазанные контуры обретали четкость, краски, сквозь мглу проступали силуэты. Сгорбленные, изможденные мужчины смотрели на Деву и улыбались.
Она испуганно обернулась и с коротким вскриком рухнула на колени, протягивая к ним руки.
– Мне жаль, мне так жаль! – задыхалась она.
Один из них погладил ее по волосам, как маленькую девочку. Губы его шевелились, но слов было не разобрать. Дару скрутили рыдания.
Пленники Пустоши еще успели посмотреть на них. Ярина грустно кивнула в ответ на этот мимолетный благодарный взгляд, понимая, что все вот-вот закончится. Позади медленно разгорался костер рассветного зарева.
Поднялся ветер, первым же порывом он развеял братьев Девы сероватой пылью. Только вздох разнесся по прогалине, и в нем слышалось облегчение.
Дара надрывно завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. Даже Гор отвел взгляд, не в силах видеть ее горе. Страшным оно было, беспросветным, безжалостным.
Ярина не выдержала, медленно двинулась вперед, сама не зная, что скажет.
– Дара…
– Подождите… – раздалось в ответ.
Без толку.
– Подождите меня, подождите, я не хочу одна… – сорванным шепотом звала она, сгибаясь все ниже и ниже. – Не хочу…
– Дара.
Она не слышала. Уткнулась лбом в землю, загребая черный пепел руками. Новый порыв ветра пришел с Пустоши. Дара встретила его облегченным всхлипом, а потом разом обмякла, будто из нее вынули хребет.
Ярина кинулась к ней, пытаясь помочь, но тело берегини вдруг разлилось водой, просочилось сквозь пальцы, как недавно Рябинка. Ничего не осталось: одна рубаха да обручье.
Гор оказался рядом, бережно поднял его, убрал в карман.
– Я покупал его по просьбе Смила, – отстраненно вспомнил он.
– Она ушла? – Ярина тоскливо уставилась на пляшущие по Пустоши солнечные блики. – Вот так просто?
Безумная ночь закончилась, оставив после себя лишь горечь.