Никого в белых одеждах поблизости не оказалось. Но при таком древнем капище обязан быть служитель.
– Здесь нет волхва. – Колдун черной тенью вырос рядом. – Обряд буду проводить я.
– Я не дам кольгриму вести мою жену через вашу Темную дорогу! – взвился Ивар. – Ты дуришь людям головы, а она заблудится!
Колдун поморщился, закатив глаза:
– Ты видишь здесь кого-то, кто способен завершить обряд? Может, сам попробуешь?
– Ивар, не надо… – не выдержала Ярина, осторожно положив ладонь на сжавшийся кулак. – Он прав.
Мужчина с ненавистью глянул на колдуна и отвернулся, резко вырывая руку. Тот в ответ только головой покачал.
– Если готовы, начинаем.
Ивар в последний раз склонился над женой: гладил ледяное лицо и шептал что-то. В последний раз коснулся губами лба. Уже уходя, снял с запястья одно из обручий и через силу кивнул колдуну.
По мановению руки люди отпрянули, белое пламя хранителей с гулом взметнулось в закатное небо.
Тяжело душе одной идти на ту сторону: через Реку Смородину, по Калиновому мосту, вдаль по Темной дороге. Провожает ее белокосая дева – Переправщица. Ведет она душу не весь путь, часть нужно пройти самому, и тяжела та дорога. Если человек был сильным, добрым – преграды не страшны. А если с черным сердцем пришел он на дорогу, или сомнения его не оставили – собьется и будет кружить вечно в кромешной тьме, пока не найдут его навьи, не выпьют досуха, не оставляя ничего.
Волхв должен заставить душу позабыть горести, дать силу пройти до последнего перекрестья, где расступается мрак. И Переправщица берет плату за работу кровью, выпивая из нее силу. Чем сильнее волхв, тем легче путь.
Милаве не повезло.
С ладоней колдуна сорвались потоки огня, змеями обвили краду, вмиг скрыли лежащее тело.
– Мила-ава-а, – надрывно закричала ее мать, бросаясь к костру. Староста едва успел перехватить тучное тело. – Дочка! – причитала она, обвисая в его руках. – Доченька моя!
– Веша, не надо, – староста пытался ее удержать, к нему подскочили еще двое. – Ты мешаешь.
Огонь ревел, вздымаясь в небо, дым раздирал горло, ел глаза. Ярина не могла сдержать слез. Поэтому едва не упустила из виду мелькнувший в пламени тонкий силуэт и взметнувшиеся белые косы.
Колдун пошатнулся, несколько человек кинулись к нему, придерживая, но он продолжил лить пламя с ладоней в костер, пока тот с шипением не погас, словно невидимая рука окатила прогоревшую краду водой.
– Все, – устало выдохнул мужчина, утирая пот со лба трясущейся рукой. – Получилось. На рассвете похороните.
– Эк вы, господин, – с беспокойством покачал головой староста, выпуская тетку из объятий. – Каждый раз как последний выкладываетесь.