Несмотря на напускную суровость, нечисть разглядывал Ивара с ленцой, скрывая любопытство.
«Хороший знак», – решила Ярина, прижала к себе женихов каравай, испеченный по такому случаю дедушкой, и затянула традиционное:
– Пришли мы с добрым делом11…
Глаза водяного начали округляться, превращаясь в две желтые плошки.
– Что? – булькающе спросил он. Река вздыбилась, угрожающе плеснула у самых сапог. Хотелось попятиться, но Ярина устояла, продолжив скороговоркой:
– Прослышали мы, что у тебя есть дочь названная, краса ненаглядная. Не отдашь ли за нашего купца? Всем вышел…
Их окатило речной водой с ног до головы прежде, чем она опомнилась. Рядом глухо заворчал Ивар, но Ярина оттерла его локтем за спину, вставая перед разгневанным водяным.
– Сдурела, девка?! – он схватил ее за плечи, когти насквозь пропороли плащ, впиваясь в кожу.
– Свень – человек! Ему нужно к людям! Ты не можешь держать их взаперти вечно!
– Она столько от людей натерпелась, а ты ее снова в лапищи человеку засовываешь?!
– Дай ей сам решать!
– Уже раз дал. Все вы дуры, вам покажи мужика, так вы за ним в полынью кинетесь!
Водяной нещадно вытрясал из Ярины душу, но она не сдавалась и взгляда не отводила, чувствуя свою правоту. Она не знала Дару, но кому понравится безвылазно сидеть в пещере? Пусть хоть посмотрит на Ивара, а там уж как сложится. Никто неволить не будет.
– Я заплачу.
Под тяжестью этих слов на берег реки обрушилась пронзительная тишина.
Ярина ушам своим не верила. Водяной тоже. Сперва они уставились друг на друга, потом развернулись к купцу. Тот стоял с обнаженным мечом, невозмутимо глядя на хватающего ртом воздух нечистя. И, казалось, не понимал, что именно сказал.
– Я хорошо заплачу, – спокойно повторил он. – Ты не останешься в обиде, вот увидишь, насколько я оценю…
Что Ивар хотел сказать дальше, так и осталось загадкой. Новая волна захлестнула, кнутом сшибла с ног, потащила по песку. Невидимые путы оплели щиколотки, держа крепко.
Ледяная вода залила глаза. Оглушенная и ослепшая, Ярина ошалело бултыхнулась, пытаясь вырваться. Ее волокло прямо в омут. Она и сама не поняла, как удалось призвать силу ожерелья, но оно отозвалось: янтарь вспыхнул, на шею будто кипятком плеснули. Чужие чары рассыпались прахом, Ярину тут же вышвырнуло в камыши. Сухие стебли царапали лицо, горло разрывал кашель. Надавив пальцами на виски, чтобы унять звон, она обернулась и не смогла сдержать радостного вздоха.
Ивар был жив. Стоял по колено в воде, чудом удерживаясь на ногах, и отбивался одновременно от утопленниц и водяного, который не только обрушивал на мужчину сокрушительные волны, но и орудовал хлыстом, туго свитым из стеблей.