Незаметно подошли к подъезду ее дома. Она посмотрела на Алексея. Он хмурился, нервничал. Мелькнуло желание сказать ему что-то такое, что успокоило бы его, но… что скажешь?
В подъезде, простившись с Алексеем, остановилась. Невыносимо захотелось заплакать, вовсю, не сдерживая слез. Вслух произнесла:
— Ну, вот и все.
Никита пил чай. Позвякивая ложечкой о край стакана, спросил:
— Закончили? Ну и как?
Бодрясь, ответила:
— Замечательно. Комиссия свирепствовала, но как сказал Климов, «один-ноль в нашу пользу»… Ребята держались молодцами.
— Очень рад. Теперь ты освободилась и можно вздохнуть спокойно.
Галина покачала головой.
— Ты можешь вздохнуть, а я… Никита, я пойду завтра к Вачнадзе и буду требовать для себя работу. Не могу я так больше, не могу!
Никита бросил ложечку на стол, поднялся.
— Черт знает что! Ну чего тебе не хватает? Сыта, обута, одета. Чего еще?
Галина побледнела, с непонятным страхом посмотрела на Никиту. Хотела ответить ему, сказать что-то такое, чтобы он сразу понял ее, — и не могла.
— Нет, нет, — сказала она. — Нет, ты никогда не поймешь…
В эту ночь Галина не спала. Думала, думала, думала. К утру разболелась голова. Встала, проглотила таблетку. Проснулся Никита. Она сказала:
— Как только представится возможность устроиться на работу, я уйду от тебя…
— Все-таки сначала работа? Странная логика.
Она сжалась, словно от удара…
…Прошло лето, наступила прозрачная, синенебая осень. Ничего не изменилось в жизни Галины. Она ходила к Вачнадзе, но он только разводил руками, успокаивал. Нужно было ждать, и Галина ждала. Однообразной утомительной вязью, один за другим проходили дни. И вот однажды утром…
Да, как это было? Никита ушел на работу… Она, кажется, прибирала в квартире. Раздался стук в дверь. Она прислушалась и, помнится, подумала: «Кто бы это мог быть?» Стук повторился. Открыла и чуть не вскрикнула. Алексей!..
Он, кажется, что-то говорил, а она не отвечала… Она тогда ничего не слышала, кроме своего сердца, биение которого тугими ударами отдавалось в ушах, ничего не видела…
А потом… Потом это постоянное ощущение непонятной неловкости и беспричинного стыда перед людьми, цепкого страха перед будущим. Ей все время казалось, что вот-вот случится что-то такое нехорошее, постыдное для нее, что кто-то подойдет к ней и прямо в глаза, перед другими, скажет слова, полные насмешки и презрения… И откуда такое чувство? Неужели оно появилось с того вечера, проведенного ею с Алексеем впервые на берегу реки, у дуба?..
…Никита спросил:
— И куда это ты выфрантилась, глядя на ночь? Словно на свидание собираешься.