— Мне хотелось назвать его Маркусом, в честь мальчишки, который спас меня, — ответила Элиз. — Я думала, что больше никогда его не увижу… Но раз он тут, цел и невредим, то стоит выбрать другое имя.
— Ты это серьёзно?
— Вполне. Обида не стёрла благодарность из нашего детства. Благодарность за эту планету, — она посмотрела на небо, освещённое плеядами звезд.
Солнце давно скрылось за горизонтом, и наступила ночь, которую освещали огни тысяч зданий города.
— Мне уже пора возвращаться, — с печалью сказала Элиз и предложила: — Мы могли бы продолжить разговор завтра. Кайл как раз будет на работе, — затем она помолчала, посмотрела на меня, всё также с грустью и, слегка улыбаясь, проговорила: — Странно, но у тебя совсем не уставший вид.
— На некоторых планетах судки длятся часов по сорок, приходится приспосабливаться, — ответил я, пиная камешки у дороги. — Позволь проводить тебя.
Элиз улыбнулась и протянула мне руку.
Пока мы возвращались к дому, я не мог отвезти от подруги глаз, и уже почти не замечал её круглого живота. И она тоже, казалось, забыла обо всём тревожном и грустном.
На следующий день я проснулся рано и разбудил Люциуса, чему тот был совсем не рад. Мы нашли в пакетах с новыми вещами специально под нас подобранные плавки для купания, и снова отправились к моей подруге. На этот раз использовали общественный транспорт, и доехали за час. Заспанная и не причёсанная она открыла нам дверь, и я ничего не мог поделать, но с моего лица никак не сходила улыбка. Элиз быстро переоделась в купальный костюм, и мы снова отправились к морю.
Люциус наотрез отказался лезть в воду и остался «приглядывать за нами» на пляже. Судя по всему, он планировал продолжить спать. Его всегда серьёзные глаза скрывались за солнцезащитными очками, которые он надел, похоже, первый раз в жизни. Он остался лежать на лежаке под зонтом, подальше от воды и даже не снял разноцветной рубахи.
Этот день напомнил наше детство на Амаране. Тогда за нами следили взрослые и часто звали из воды греться на пляж. Сейчас мы могли плескаться, сколько угодно. Я не встречал морей комфортнее, чем на Земле. На Амаране было сложно плавать из-за высокой плотности воды, а тут мы резвились с детской лёгкостью. Элиз плавала быстро, не стесняясь живота. А когда отдыхала на спине, из воды торчали только живот и голова. И я хохотал до коликов.
Там, наконец, её обида на меня догорела, истлела, и подруга смогла заново смотреть на меня теми же глазами, которые я не забыл за два стандартных года моих странствий. В этих глазах светилась непринуждённая радость, которую я впервые увидел, когда мы были совсем маленькими. Мы снова играли в водные догонялки, как тогда. Только теперь Элиз было сложнее догнать меня, и я поддавался.