– Это всё от разных людей. – Процедил раскинувшийся на кровати парень.
– Ну, кто б сомневался. – Ответила Несс. – Вряд ли, конечно, я когда-нибудь забуду эти времена.
– А вот я надеюсь, что с хорошим психотерапевтом всё-таки смогу. – Саркастично ответил он, обхватывая свою подушку обеими руками. Марк уткнулся в нее лицом, пытаясь изолироваться от всего мира.
– Не забудь принять душ. – Отметила Агнесса.
Услышав в полудрёме голос подруги, Марк откинул подушку. По пути в ванную, он прихватил ветровку Несс и направился к стиральной машине. Успешно закинув в неё вещь Агнессы, он принялся снимать свои сырые запачканные вещи с тела, оголяя следы от глубоких осколков разбитой посуды, полученных от своей матери. Они находились на торсе парня. Это воскресное утро, он запомнил на всю свою оставшеюся жизнь, решив принести кружку чая родному человеку. Напиток оказался недостаточно холодным для его матери и поэтому, она выплеснула кипяток, попав на предплечье сына, а битое стекло отрикошетило от стены, будто нарочно целясь в живот семилетнего мальчишки. Марк думал, что он заслужил это и пообещал, что исправится. Следом, на его левом бедре тянулся шрам продолговатой формы. Марк играл в прятки, и, забравшись на высокий забор, оступился и упал, а ногой приземлился на торчащий металлический прут. Его мама, которая находилась на тот момент наедине с его отчимом, не сразу пришла на раздирающий плач своего сына. Она спустила это на ребячество, свойственное детям.
Его тело являлось одним сплошным напоминанием о деспотичном прошлом, от которого нет возможности сбежать. Этот факт не вызывал у Марка ничего кроме постепенно накатывающего ощущения тошноты вперемешку с ни откуда взявшейся тревожностью. С тех пор столько воды утекло, а некоторые из воспоминаний и вовсе исказились, единицы из них все же продолжали вырисовываться в голове яркими и режущими без лезвия деталями.
Марк запустил руки в свои волосы. Струя воды смывала все проносящиеся картинки и мысли в его голове о сегодняшнем дне. Он закрыл свои серые глаза, прикрывая их двумя ладонями с мыслями:
– “Наступит ли конкретный день, когда я, наконец, сломаюсь, или я буду существовать в этом ожидании вечно, ужас берет от любого исхода. Если я не собираюсь идти до конца, зачем тогда я вообще всё это делаю?” – Назойливые мысли терроризировали голову Хорна.
Парень начал тереть свои красные глаза от недосыпа и усталости в надежде, что ответ придет вот-вот, и он не ошибся. Перед ним начали вырисовываться картинки его разговора с Гектором после драки с Августом.