– Засыпал в циферблат листики
– Зачем он это делал?
– Чтобы мучить… Часы были живые. Это самый настоящий организм
– ну-ну не горячись, ты итак родилась апатичной – сказала бабушка и накрыла сгущенку рыжей пленкой от моли.
2
Вспышка. Камера. Мотор. Он начал снимать себя, изнутри. Это было как узи, только вместе электричества по телу бегали кошки. Он был автор своего индивидуального облачного атласа, который вскоре распадется на злаки и минералы. Вечерело, писалось хорошо. А когда пишется хорошо и мир вокруг тебя богат и хорош. Значит надо продолжать.
Сценарий следующего сна готов. Закачивайте в сеть. По ее спинному нерву прошла волна солнца. Она была кентавром мира весны. Она была Женщиной. Она была морем. Все в ней было от соли до камней морское. Сливовое.
Вот что происходил в стене, когда на нее смотрела Маша.
3
Золотые жуки ползали по ее лбу. Медленно. Утомительно. Красота в глазах смотрящего. Правда многие забывают, что и уродство тоже. Тексты зеркало сознания читателя, Вы, читатели так привыкли ловить себя в свои же ловушки, но Вам придется признать, мой атлас реален. Как и реальна Маша, как и реальны ее сны, где какой то мужчина в больших как лупах очках читает ей перед сном какие то совершенно мертвые стихи.
Она смахнула со лба капли молочной крови. Маше больше не нужна стена, не нужен Коля, не нужен вонючий хлеб. Она обитель мысли. И если консерваторы видят в ее индивидуальном море лишь каплю, холодного воска, то с их точки зрения для нее нет ничего святого. Но действительно ли для нее нет ничего святого? Действительно ли она обрела Хозяина?
Просто пространство исказило все не в ее пользу. Обнажив свои нервы, она больше не сможет читать Аманду Лингерн по ночам. Она стала замкнутой в скорлупе нерешенности. Но именно в этой нерешенности, и заключается ее свобода. Свобода словесного сна, как будто перепрошивки кода, с виртуальной манжетой. Все стоит в, как сказал классик. Все текучее начинает приедаться. Листопадом в соломенных часах.
«17.02.22»