– Зачем Фицу столько золота? – спросила Саша.
– Согласен. Лучше б пожрать спрятал, – подал голос Перекоос.
– Пожрать у него наверху было, – заметил Отика и добавил, – куда применить металлы дорогуша Катарац не придумал. Запрятал до лучших времен. Можешь сделать из металла ловушку?
– Драгэти нет разницы, что в него летит: камень, металл, яд…Эти сплавы для «синего огня» пригодятся. Проведем в укреплении свет.
Из стеллажа выехала по воздуху и застыла перед Грисом серебристая пластина, в один момент она увеличилась в размере, стала полупрозрачной, от нее отделился маленький кусочек и снова увеличился, вокруг этого кусочка засиял золотистый свет и стала видна кристаллическая решетка этого металла, прямо как в учебном школьном пособии. Отика один из немногих кто посмотрел на нее с интересом и кивнул с видом знатока, а потом они с Грисом перемолвились парой фраз с непонятными словами и пошли дальше рассматривать так металлы. Разных цветов и составов пластины вылетали с каменных полок и также увеличивались, становились на время полупрозрачными. Один в один: не спешно продвигаясь вперед, двое экспертов обсуждают результаты лабораторных исследований. Остальные вестники и риспийцы обследовали тайное хранилище куда быстрей и веселей. Перекоос залез на стеллаж, поморщился при виде золота, полез дальше и начал перепрыгивать со стеллажа на стеллаж, с полки на полку, как заправский паркурщик. Его ловкости позавидует любой трюкач в цирке. Стеллажи каменные, хорошо обработанные, кажется и зацепиться то не за что. Перекоос порхал с легкостью бабочки и порхал не один: риспийцы и вестники и скоро Саша перестала разделять, кто есть кто, легко вскакивали на первую полку, момент и они уже где-то там, наверху. Сначала Саша наблюдала за этим с тревогой, опасаясь, что кто-нибудь сорвется, а потом с восхищением. Они если и срывались, то уже в полете умудрялись цепляться за полки кончиками пальцев и выравниваться и порхать дальше.
Что же привезти моей милой
Какой подарок, какой подарок
Ты хочешь, любовь моя
С далекого пути
Привезу цветов, ароматов, духов,
ткани на платье, алого на юбку,
жемчугов нитью привезу.
Будешь самой красивой,
ты будешь самой красивой,
Ярче, чем в моих снах, моих
долгих ярких снах в разлуке с тобой.
Дай вдохнуть аромат волос твоих,
твоей кожи запах манит,
Насмотреться на тебя любовь моя, дай.
Напевали вестники и риспийцы. Слова простые, мотив приставучий. Грис пустил силу поиграть и получилась настоящая музыка. Саша сама не заметила как начала пританцовывать и, не попадая в такт, тихо напевать «что привезти милой, какой подарок, какой подарок…». Под эти слова она наткнулась на мечту. Не на свою, правда. Она не питала большой любви к золотым украшениям, но глядя на десяток больших подносов сплошь усыпанных мужскими и женскими украшениями подумала, что вот это всё отдельно можно назвать кладом. Золотые пластины-накладки, широкие браслеты, короны с узором рыбьей чешуи, жесткие подвески на шею и грудь, колье и кольца в форме драконов, много красивых камней, изумительно ограненных и сверкающих в золотистом свете подземелья. Перебирая камушки, Саша подумала: – Как жаль, что поблизости нет магазина, чтобы обменять эту прелесть на нормальную еду, ткани, книги, одежду…, – и пусть магазинов не было, она находила странное, доселе незнакомое удовольствии в перебирании камней и украшений. Один Отика выбивался из общего настроения и ворчал о несерьезном отношении к досмотру.