– Как прикажете с него начать, дорогая, – с досадой подумала Саша, усевшись в своей комнате перед низким столиком, нервно постукивая указательным пальцем правой руки по костяшкам пальцев левой руки, – с какого края не зайди у него на руках козыри. Он даже не человек – драгэти. Может, стоит пойти ва-банк и вызвать его на откровенный разговор. Пусть скажет, чего он хочет добиться от беззащитной девушки. Грис сказал: – Аорон не способен на подлость. Так может тут задействованы двое или даже все трое подозреваемых из списка. Аорон придумал план, навел на нужную мысль Илию или Эльну: воспользовался женской ревностью в своих целях и название сему поступку – подстрекательство, а сам по факту остался чистеньким. О, как Саша злилась, как закипала! Этот мир несправедлив. Еще один далекий от справедливости мир.
За этими мыслями Саша обнаружила сидящую на полу Халу. Оказывается она осталась, все время сидела рядом на коленях и думала свои грустные мысли. Застывший на натруженных руках взгляд тосковал о потерянной подруге. Рабы тоскуют тихо, покорно. Чистые волосы расчесаны, одета светлая, припасенная для особых бед юбка, от кожи пахнет мхом и горькими травами. День закончился, бангки успели тихо спеть песни по ушедшей целительнице. Саша наклонилась, погладила ладони Халы и ласково сказала: – Мне очень жаль, дорогая. Мураша не заслужила такую смерть. Она была хорошей, доброй, помогала и лечила, никому в помощи не отказывала. Как думаешь, кто мог так жестоко поступить с ней?
Губы Халы дрогнули в каменной улыбке, лицо на пару мгновений стало жестким, грубым, словно старая наждачная бумага и так это выражение не клеилось Хале, что она показалась вовсе незнакомой. Сбросив с себя мимолетное наваждение смелости Хала тихо сказала: – Аорон сказал, что это не ты убила. Сначала тебя много, везде искали, говорили – ты! Говорили у нас не отрезают пальцы, а на Земле – отрезают. Аорон сказал: нет, не ты. Бангки никого не видели на уровне, любой мог зайти незаметно: кладовая рядом с входом.
Хала вдруг села рядом, грустно посмотрела на Сашу и положила голову ей на плечо. Ей было нужно утешение. Наверное, так в этом мире выражают тоску и печаль, а Саша чувствовала как вторглись в ее личное пространство. Так бы сказали на Земле, а еще бы сказали, что Саша – бесчувственная гадина. Хала – заботливая, добрая, хорошая и всё же куда более чужая, чем вестники и ничего с этим не поделаешь. Тут только время поможет привыкнуть. Саша непроизвольно задержала дыхание и легонько погладила Халу по плечу, которая неожиданно спокойно и тихо, нараспев, как могут говорить только бангки, призналась: – Никто не видел убийцу. Но Хала нашла в кладовой одну вещь, которой там быть не должно. Никто бы не поверил Хале. Сказали – нет, такого быть не может. Я отдам эту вещь тебе. Только поклянись жизнью: никому не скажешь, что эту вещь отдала и нашла Хала. Поклянись.