– Бей сынок! Чего же ты ждёшь?! Бей один раз!!
Надо рубить? Ведь, если он не сделает этого – вырежут всю семью! И как после этого жить?!
Никто никому не отдавал приказов, мой маленький отряд пришёл в движение. Каждый солдат знает свой манёвр.
С диким рёвом раненого медведя, с занесённой для удара секирой над головой Молчун бросается на солдат. Тая метнула свой страхолюдского вида кинжал и достала из тула боевую стрелу. Куски мозаики складывались в причудливый рисунок боя. В моей башке бьётся идиотская мысль: точность стрельбы и убойная силы!
Вдруг, непонятно как, оказывается в моих руках арбалет. Наступил ногой в стремя на конце желоба, наклонился, зацепил тетиву поясным крюком, разогнулся. И вот арбалетная стрела вонзается по самое «оперение» в грудь ближайшего воина и отбрасывает его назад! Добравшийся до баронского приспешника Молчун – с одного удара, отхватившего тому кусок плеча вместе с рукой, так и не выпустившей боевой нож.
Всё пришло в движение одномоментно, резко и вдруг! Малец с топором в руках разворачивается и пытается ударить ближайшего солдата, но как же тяжёл топор и силёнок маловато!
По инерции его швыряет под ноги воина, достающего из ножен меч. Мать ребёнка бросается на уже обнажённый клинок в отчаянной попытке спасти и защитить. Но даже Единый не посмеет ей помешать в этом!
Я забыл, что у меня на поясе меч и нож, отбросил в сторону ненужный арбалет. На бегу цепляю носком правой ноги лежащую на земле дубину с оббитым железом «набалдашником». И вот она в руках, сама сука прыгнула! Замахивающийся мечом солдат. Медленно б***ь, медленно! А я успею … Бью «набалдашником» под подбородок, голова ублюдка дёргается назад, что-то трещит, шлем слетает с головы. Бью. Раз и ещё, и ещё! Бью уже лежащего на земле. Оказывается, голова не прочнее скорлупы грецкого ореха? Кто-то хватает за рукав.
– Всё Алек Сандр! Всё! Остановись, он уже мёртв!
Красная пелена потихоньку рассеивается. Оглядываюсь. Ничего мы не смогли сделать. Не смогли спасти мать ребёнка! Сука!! А толпа продолжала стоять на коленях, головы только подняли, но сделать что-то ещё боятся. Почему так? Их же много, массой, если дружно и вдруг – задавят любого! Полтора десятка на каждого урода. Почему? Рука перехватывает рукоять меча, ещё секунда, да нахрен секунда, за мгновение – многих убью! Делаю шаг навстречу стоящим на коленях рабам, а те всё также таращатся «провалами» глаз и молчат! Вас, как баранов резать будут, и вы будете молчать?! Ко мне подползает старик и обхватывает руками мои ноги: «Не надо, прошу тебя, господин. Убей меня, меня! Только меня!»