– Пап, ты чего, это же я!
Не слыша, как звякнули об пол вилы, выпавшие из обессилевшей руки, Гарв неверящими глазами смотрел в до боли знакомые дымчатые глаза сына, вспыхивавшие в серебристом свете месяца янтарными искрами, но теперь почему то обрамленные густым черным мехом, а в его ушах громом отдавалось: «Лишь та принесет тебе дитя, в чьих венах течет кровь Первой Прибрежной», – и звенел раскатистый хохот ведьмы.