В 1930-е годы вместо эмигрировавшего Александра Бенуа и его «Триумфов…» росписью интерьеров Казанского вокзала занялась семья Лансере — отец и сын. Академик и сверстник Щусева Евгений Лансере-старший, разрабатывавший до 1917 года панно на тему «Россия соединяет народы Европы и Азии», через 15 лет работал над несколько другой темой, которую можно обозначить как «Братских народов союз вековой» (в общем-то небольшая разница). В таком духе исполнен плафон ресторана, удостоившись похвалы Щусева: «Орнаменты лепили по шаблонам на местах в зале ресторана. Живопись исполнял Е. Е. Лансере в новой советской тематике: живопись он исполнил блестяще и показал себя прекрасным художником-декоратором».
Схожие ощущения выразил и Нестеров: «Я был у Лансере на Казанском вокзале, видел его работы (плафоны, панно) для буфетного зала. Хорошо…» или: «Хорошие панно и плафоны написал Лансере на Казанском вокзале (Щусевском). Лансере — милый талантливый человек» (из писем 1933–1934 годов).
Интересно, что, характеризуя Лансере-старшего, Щусев называет его… композитором! В 1934 году Щусев писал: «Лансере — рисовальщик и композитор европейской известности».
Сам же Щусев любил себя называть дирижером. «Он сам очень любил говорить, когда я с ним работал в Третьяковской галерее: «Пойдите продирижируйте, чтобы все было, как надо». И сам он любил выступать в роли этого организатора труда, дирижера, которому знаком каждый инструмент и знаком исполнитель на этом инструменте, сила его таланта, что можно от него требовать. И от каждого он требовал по тем способностям, которые он безошибочно в человеке угадывал», — вспоминал архитектор Николай Геогриевич Машковцев.
Какие ошеломляющие, опять же музыкальные аналогии приходили на ум Щусеву в процессе творчества! Но разве это удивительно? Вспомним, что князь Щербатов назвал Щусева дирижером. Получается, что сам процесс грандиозной работы, в который Щусев сумел вовлечь стольких незаурядных людей, навевал его участникам такие нестандартные мысли. Да, не зря занялся Алексей Викторович своей, архитектурной «Хованщиной»!
После смерти Лансере-старшего в 1946 году его замыслы материализовал сын, Е. Е. Лансере-младший. Интерьеры Казанского вокзала украсили панно победной тематики.
Следующие 15 лет (после 1926 года) Щусев не прекращал трудиться над проектом вокзала, завершив очередной этап работы перед самой войной в 1941 году. Интересно, что, когда он решил облицевать здание вокзала ценным уральским мрамором «уфалей», символизирующим богатство восточных регионов страны, это не было воспринято коллегами как творческая удача: «Для русской архитектурной практики не характерно применение столь ценного материала для наружной отделки зданий. Используя для облицовки вокзала мрамор, Щусев трактовал традиции народного искусства. Вместе с тем мраморная облицовка обозначала появление в архитектуре вокзала новой темы и новых приемов композиции, не приведенных еще по характеру архитектурной выразительности в полное единство с тем основным замыслом сооружения, который был создан до войны»