– О… – я провела пальцами по шее и ощутила жжение, о котором уже и забыть успела. – Конечно! Это будет очень здорово!
Женщина кивнула, а следом ее ладонь осторожно, едва касаясь, прошлась вдоль моей шеи. Ощутила легкие холодок, а следом кожа на месте пореза нестерпимо зазудела. Видимо, рана зарастала. И я сдержалась, лишь сжала руки в кулаки и чуть прикусила губу.
А быть может, меня хотели лишить жизни из–за того, что я – жена командора? Может, нет никакого скрытого смысла в том, кем я являюсь? Ведь командор уже потерял первую супругу.
– Эмбер… – я старалась говорить спокойно и подняла взгляд. – вы же давно работаете на командора?
– Да, – она осторожно кивнула и поднесла ладонь к моей щеке.
И опять по коже прокатился холодок и зуд, но уже терпимей.
– Скажите, как погибла… Морин Райген?
– Я уже говорила вам… не скажу большего. Было нападение на поместье. Сэйра Райген была здесь одна и… К возвращению командора уже ничего нельзя было сделать. Я слышала, что она умерла у него на руках… – Эмбер говорила неохотно. – Но сейчас все по–другому. Командор позаботится о вас, будьте уверены…
Дверь в гостиную распахнулась громким стуком, обрывая нашу беседу. Адриан перешагнул порог, сохраняя на лице абсолютно непроницаемое выражение. Невозможно было понять, о чем он думал и о чем разговаривал с Бернаром. И у меня сердце подкатило к горлу. Эмбер резко отстранилась и быстро поклонившись поспешила скрыться за дверью.
Командор не спеша приблизился. И сейчас его взгляд изменился. Он смотрел так, будто действительно впервые увидел меня. И от этого мурашки по спине пробежали.
– По всем законам, – он заговорил, не сводя с меня взгляда, – я должен сейчас же пригласить сюда сэйрэев и отправить тебя в тюрьму Делантанг до конца дней твоих. Ложь командору, подмена личности, преступный сговор…
Он подцепил мой подбородок большим пальцем. И мое сердце, по–моему, перестало биться.
– Но вы бы уже это сделали, – я выдохнула в ответ. – Значит… и не сделаете.
– Пока, – он отпустил меня, а затем опять подошел к столику и наполнил два бокала янтарным напитком. – Пока не сделаю. Потому что ты призналась сама, что было весьма… опрометчиво с твоей стороны, и… ты нужна мне. Итак, нам пора познакомиться. Кто же ты?
– Вероника Соловьева, мне двадцать один год, – сказала, ощущая что вся кровь прилила к щекам.
В его глазах я – преступница. Впрочем, именно так я себя и ощущала. Преступницей, втянутой в какую–то неведомую игру.
– Чудесно, – он говорил обманчиво спокойно и расслаблено. – И откуда же ты, Вероника?
– До сих пор я жила на Земле, – правду говорить было тяжелее, чем я предполагала.