Он воссоединился с семьёй. Пытался найти работу вначале в Лондоне, потом в Париже, но без успеха. Замечал за собой слежку, признаки негласных обысков жилья. Всё это стало тяготить, ведь «шпионаж» – это постоянный дискомфорт. Поэтому Хосе с радостью отозвался на предложение Анелии уехать на её родину в Болгарию. Он стал работать сценографом в театрах и художником в книжных издательствах Софии. Лет через десять перебрались в ГДР. После смерти диктатора Франко Хосе Санча смог вернуться в Испанию. Его пейзажные работы с испанскими, болгарскими, английскими и немецкими сюжетами хорошо продавались. Но картин с мексиканскими мотивами он никогда не выставлял, словно их и не было.
Вопросы по документации нелегалов Тарасов намеревался решать с помощью агента «Знакомого». Связь с ним резидент установил в апреле 1944 года, позвонив в Веракрус, где тот работал на таможне. Передал привет от «Тома», сказал, что было бы желательно повидаться. Договорились о свидании в Мехико. Твёрдые условия для встречи – место и время – Эйтингон обговорил с агентом, покидая страну.
«Знакомый» – Матео Попайкономос – был привлечён к сотрудничеству с советской разведкой в Испании. Вначале планировался для работы в Греции, но в Мексике оказался нужнее. В ходе операции «Утка» он помогал Эйтингону в «организации» документов прикрытия для некоторых её участников. Позже он помогал «Тому» в «эвакуации» основных боевиков Сикейроса за пределы Мексики.
После четырёхлетнего перерыва «Знакомый» не утратил желания сотрудничать с советской разведкой. Поставленную перед ним задачу – создать «независимый» аппарат по документации в системе МВД – Матео воспринял с пониманием. Он занимался этой работой для «Тома», готов выполнять её для нового советского представителя. Было придумано кодовое слово для этого аппарата – «Индейцы». В МВД у Матео имелись неплохие личные связи, идейная основа подходила не для всех, но с достаточным материальным стимулом обозначенная разведкой задача была решаема в Мексике практически с любой категорией лиц. Тарасов разобрался с ситуацией самого агента. В Веракрусе Матео поселился по состоянию здоровья: в Мехико для него было слишком высоко, сердце давало сбои. В интересах дела он был готов приезжать в столицу три-четыре раза в месяц, но зарплаты Матео в таможне едва хватало на жизнь, оплату поездок и отелей он бы просто не потянул. За услуги резидент ежемесячно вручал «Знакомому» денежное вознаграждение, и вскоре вместо прежней убогой комнатки агент снял квартиру из двух комнат, которая – в перспективе – могла быть использована в оперативных целях, в том числе для временного укрытия «Гнома».