Сложилось несколько пар. Особенно мне понравилась дама с почти египетским именем Ri. В анкете значилось – редактор и музыкант. Написал ей: «привет)» Стал предвкушать, тяну момент тем, что пытаюсь ускорить события. Суечусь. Вдруг пугаюсь скоротечности, хочу замедлить ход времени – иду на кухню за чаем. Долго завариваю, как бы выжидаю. Не как бы, а выжидаю. Чай настаивается. – Ну все, пора! Возвращаюсь к компу. Пусто. Ответа нет. И нет. И нет. Наверное, занята. Я знал, что дамы любят оригинальность. Что значит: «привет)» Наверное, она подумала, что это неоригинально. Тем более анкета моя состояла из скромных «178, не курю, почти не пью» Последнее – главный мой недостаток – с горечью подумал я. Скучно. Ну а что вы хотите, дамы? Вы вообще чувствуете эпоху? Не устали? Не надоели пустословие, дифирамбы пустоте?! Что вообще может быть оригинальнее и душевнее, чем «привет)»?! Снова заварил чаек, потом выпил ряженки. Написал другой, у которой в анкете значилось «привет, поболтаем?)» Отправил ей то же: «привет)» Удалила из пар.
Все любят путешествия. Лазурные воды, белоснежный песок – вот эту вот интстаграмную поеботу. А я давно не был в Кронштадте. Ri, ты любишь путешествия? Поехали в Кронштадт! Бензин пополам. Вдруг я решил, что будет вполне оригинально отправить ей свой рассказ, ведь недавно меня опять охватывала Волна и поднимала на свой гребень. Тогда жарким июльским днем я ощутил седативную осень внутри себя, и строки полились сами ручейком. Рассказ назывался «Листья и палые яблоки». Ri точно оценит слог, а вдруг ее тоже посещает Волна?
***
Занимался октябрьский закат. Листья и палые яблоки щерились во внезапно приоткрывшееся рубиновое небо. Участники событий приятно посвечивали теперь, хотя весь этот непогожий день походили на залежавшееся бесцветное дерьмо. Поскользнувшись на выпавшей воде, стремилась неприглядная мне суета, задевая своими быковатыми плечами. Но я понимал, что в ней – часть меня, родная и привычная с детства, поэтому я, разогнавшись как следует, сиганул в этот вечер окраины, отбросив в сторону стеснения, выплюнув из недр своих ребенка, смущаегося своих родителей. В воздухе повисло предвкушение. «Пятница вечер, столица веселится» – как говорил классик. Словом, выползал люд, и я с ним – песчинка бытия. Следом как бы невзначай школьник на самокате, выделывая финт, окатил меня с ног до головы грязью. Я от бессильности что-то предъявить ему (а смысл) разозлился на природу и на школьника, назвав его про себя «сраным щепочником», хотя знал, что щепочники – они на досках, на скейтах, но ничего не мог поделать со своей настигнувшей меня в столь неподходящий момент безграмотностью, беззащитностью перед природой, и оттого разозлился еще сильнее. Потом вновь обратил взор на манящий рубиновый закат, и понял что идти мне в его сторону, что я буду его гостем, снова залицезрел радостных жителей вокруг, расслабился и принял момент, даже больше – сказал – «бывает, это часть жизни, и в этом ее прелесть». И взял курс в рубиновый октябрьский закат, попутно гугля, как правильно оскорбляют школьников на самокатах.