— Проклятье. Который час?
— Около восьми. А в чем дело?
Восемь часов. Мой заезд в два тридцать. Я должен быть в Аскоте самое позднее в час тридцать, дорога на такси займет минут пятьдесят. Пусть будет час с дорожными пробками. Мне остается четыре с половиной часа, чтобы сделать себя способным для скачек. И, судя по тому, как я себя чувствую, работа предстоит тяжелая.
Я начал размышлять, что делать. Турецкие бани с паром и массажем? Но я потерял слишком много кожи, чтобы эта идея вызывала удовольствие. Гимнастический зал? Возможно, но там слишком резкие движения. Легкий галоп в парке? Хорошее решение в любой день, кроме субботы, когда парк битком набит маленькими девочками прогуливающимися верхом в сопровождении конюхов. Или еще лучше галоп на скаковой лошади в Эпсоне, но нет ни времени договориться, ни объяснения, зачем мне это нужно.
— В чем дело? — повторила Джоанна.
Я объяснил.
— Ты серьезно? Ты решил участвовать сегодня в скачках?
— Да.
— Но ты не сможешь.
— В этом все дело. Сейчас мы должны обсудить, как сделать, чтоб я смог.
— Я не то хотела сказать, — запротестовала она. — Ты выглядишь совсем больным. Тебе надо спокойно отлежаться в постели хотя бы один день.
— Я отлежусь завтра. Сегодня мы с Темплейтом участвуем в Зимнем кубке. — Она стала энергично отговаривать меня, и тогда я объяснил, почему я должен участвовать. Я рассказал о ненависти Кемп-Лоура к жокеям и о том, что случилось вчера, когда она нашла меня в телефонной будке. Я не смотрел на нее, когда рассказывал об????? сбруйной, по понятным причинам мне было противно описывать свое бессилие даже ей, и, безусловно, я никогда не повторю рассказа кому-нибудь еще.
Когда я замолчал, она с полминуты смотрела на меня без единого слова — тридцать долгих секунд, — потом откашлялась, и проговорила:
— Да, понимаю. Тогда нам лучше поскорей взяться за дело, чтобы ты был готов к скачкам. — Я улыбнулся. — С чего начнем?
— Горячая ванна и завтрак. И можно послушать прогноз погоды?
Она включила радио, там передавали какую-то отвратительную утреннюю музыку, и начала убирать в комнате. Сложила одеяло, которым укрывалась ночью, и взбила подушки на софе. Музыка прекратилась, и в восемь тридцать начался обзор утренних газет, потом прогноз погоды и объявление распорядителей скачек в Аскоте о том, что, несмотря на легкий мороз, соревнования состоятся.
Джоанна выключила радио и обернулась ко мне:
— Ты твердо решил ехать в Аскот?
— Твердо.
— Хорошо… Тогда я скажу тебе… Вчера вечером я смотрела передачу "Скачки недели".
— Неужели? — удивился я. — Ты смотришь передачу о скачках?